Тень минувшего на заснеженной дороге…
Ранним зимним утром в деревне под Нижним Новгородом стоял лютый мороз. Снег хрустел под валенками, когда Иван Сергеевич с рассветом собрался в город встречать сестру Надю, возвращавшуюся из института. Но на выезде его потрёпанные «Жигули» крепко засели в сугробе. Пока он вместе с другом Дмитрием, пыхтя, раскачивал машину, из дома выбежала мать, тётя Галя, с насмешливой ухмылкой: «Ну что, богатыри, встретили? Только с вами одни хлопоты! Надя уже звонила с вокзала — такси ловит!» — «Мать, да ладно, впервые же, — проворчал Иван, вытирая рукавом ледяной пот со лба. — Всё под контролем». Когда машина наконец выбралась из снежного плена, Нади всё не было. Сердце сжалось от тревоги. У самого вокзала они заметили чужую машину у обочины. Подъехали, вышли, и Дмитрий, заглянув внутрь, остолбенел, будто перед ним встало привидение.
«Дедушка, а мама скоро приедет?» — спрашивал маленький Дима, уплетая драники с толстым слоем сметаны и калиновым вареньем. Дедушка Пётр, укутывая его выцветшим пледом, отвечал тихо: «Обязательно приедет, родной. Она у нас красивая, добрая, очень тебя любит». Но в его глазах таилась глубокая печаль. Дима, набегавшись по двору, засыпал, а старик, подкидывая дрова в печь, думал о дочери Ольге, исчезнувшей без вести и оставившей ему внука.
Пётр из последних сил тянул хозяйство. Запасал на зиму картошку и солёные огурцы, чтобы не голодать. Дима, подрастая, помогал: чистил овощи, рубил лук, украдкой жуя куски хлеба, боясь, что дед заметит. Он взрослел, а Ольга не возвращалась. Ни весточки, ни копейки. Чтобы не ранить мальчика, дед тратил свою скудную пенсию на подарки, уверяя, что их прислала мама. Однажды купил ему конструктор — с трубами и дверцами, о котором тот мечтал. Дима собрал из него избушку, поставил внутрь свечу и с горящими глазами показал: «Дедушка, видишь, как светится? Я вырасту и построю настоящий дом! Для тебя, для меня… и для мамы, если она придёт». Пётр кивал, пряча слёзы: «Придёт, внучек. А ты найдёшь свою суженую, женишься, и заживём все вместе в твоём доме».
Дима рос сильным, но одиноким. Он знал, что отца не было, а мать, чьё фото пылилось на полке, вряд ли вернётся. Соседка, тётя Галя, иногда отдавала вещи своего старшего сына Сергея для Ивана и Димы. Диме, как более рослому, доставалась одежда поновее, а Иван донашивал потрёпанное. Они росли, как братья, а тётя Галя ворчала на обоих, не разбирая правых и виноватых. Однажды в сердцах бросила Ивану, думая, что Дима не слышит: «Ты с этим беспризорником водишься? Ни кола ни двора, чему он тебя научит?» Увидев Димины глаза, она замолчала, но слова уже вонзились, как нож. «Да вы оба никуда не годитесь! — крикнула она им вдогонку. — Надю разбудили, покоя от вас нет!»
Надя, младшая сестра Ивана, была отчаянной шалуньей. Но однажды увидела Димину избушку со свечой внутри и замерла в восхищении. Приставала к нему, чтобы сделал стол и лавки для её тряпичных кукол. Дима, ворча, строгал, а Надя играла часами, будто в настоящей сказке. Дедушка Пётр усмехался: «Наконец-то угомонилась! Давай, Наденька, я твоим куклам сарафаны сошью, а ты нитки подавай — учись, хозяйке всё пригодится».
Повзрослев, Дима устроился на лесопилку, таскал брёвна, копил копейку к копейке. По вечерам чертил на клочках бумаги эскизы, пряча их от деда. Однажды показал: «Дедушка, пойду в столяры. Смотри, какой дом задумал! Таким и будет!» После училища нанялся в артель, учился класть брёвна, крыть крышу. Потом начал строить собственный дом. Медленно, но верно заливал фундамент, ставил сруб. Дед качал головой: «Зачем тебе хоромы, Дима? Куда нам столько места?» Тот лишь улыбался: «Для семьи, дед. Для тебя, для жены, для ребятишек. И… для мамы, вдруг вернётся». Пётр молчал, зная, что Ольги уже нет.
Дом рос. К осени Дима с товарищами вывел печь, настелил половицы, вставил рамы. Зима наступала рано, и они спешили. В старом дедовом доме дуло со всех щелей, но тот упрямо твердил, что никуда не уйдёт. Однако, глядя на Димину стройку, украдкой ухмылялся: «Дожил, старый…»
В то утро, когда Иван собрался встречать Надю, всё пошло наперекосяк. Машина встала, тётя Галя кричала: «Шофёры! Надя звонила — уже такси ищет, замёрзнет из-за вас!» — «Мать, да брось, — огрызнулся Иван. — Сейчас вытащим». Они с Димой вытолкали «Жигули», но Нади всё не было. Тётя Галя забеспокоилась: «Где же она? Телефон не берёт, давно должна быть!» Парни сначала смеялись, но тревога росла. Решили ехать к вокзалу.
У самой дороги в город они заметили чужую машину. Водитель копошился у капота, а внутри сидела девушка, кутавшаяся в платок. Дима присмотрелся и застыл. Это была Надя — уже не та девочка, что играла с куклами в его игрушечном доме, а взрослая, с усталым взглядом. Она дрожала от холода, но улыбнулась, увидев брата и ДимЕё глаза встретились с Димиными, и в тот миг он понял — этот дом, который он так долго строил, был всегда предназначен для неё.
