— Сережа, ты уверен, что ничего не забыл? Может, проверишь еще раз? — прокричала я, застыв у ванной двери.
— Люся, да всё уже! Чемодан лопается! — донеслось сквозь шум воды. И почему-то в его голосе явно дрожала какая-то нервная нотка.
Я отступила назад. Чемодан-то я видела, но вот что он в него напихал — загадка.
— Свари мне кофе покрепче, без молока, — уже спокойнее бросил он.
На автопилоте побрела на кухню. Засыпала молотый в турку, долила воды, щепотку соли. Хотя у нас и есть кофемашина, он всегда просит варить по-старинке — говорит, так вкуснее, как в детстве. А я варю. Привычка. Любовь.
— Божественный аромат божественного напитка! — войдя, он провел рукой по мокрым волосам и рухнул на стул. — Курьер придет — прими посылку. Чехлы в машину заказал.
— Без предоплаты? — подсела напротив.
— Оплата при получении, — вздохнул. — А эта командировка — как обухом по голове. Не мог отказаться, сам понимаешь — карьера. Ведущий менеджер, как-никак.
— Ну да, ведущие менеджеры, конечно, частенько по командировкам скачут…
Он пожал плечами, уткнулся в телефон — надо, мол, работу закончить. Встал, вышел.
Глянула на пустую чашку — не убрал. Ладно, спишем на нервы. Хотя бы не разбил.
И тут — писк. Сообщение.
Открываю.
«Люсь, Сережа врет. Он лезет в Грецию с Катькой Смирновой. Останови его, дурака!»
Оля. Его сестра.
Окаменела. Не шутка. Оля такими вещами не балуется. Значит — правда.
Грудь сжало. Села. Вода из стакана улетела залпом. Вторая — тоже. Хотелось орать. Устроить погром. Но вместо этого — тишина. Лед внутри.
Он всё знал. Подготовился. Деньги общие потратил, вещи собрал, соврал про командировку. А я… кофе варила.
Взяла телефон. Зашла в банк. Миллион триста. Минус четыреста. Уже снял. Деньги в основном мои.
С Катькой… Да я про нее знала. Его первая любовь. Сам рассказывал. Оля потом подливала. То Катька его бросила, то вернулась, то опять слиняла. А теперь — снова объявилась. Старое не отпускает.
Почему не сказал? Почему — по-свински?
Приму меры. Остаток сниму. Развод. Его барахло — курьером. Завтра презентация — я в форме. После — возьму отпуск. В Грецию не полечу. Но точно — одна.
Он вернулся на кухню. Собранный, в костюме.
— Поехал. Решил выехать пораньше, — бросил.
— Удачной командировки, — проговорила сквозь зубы.
— Люсь, ты чего? Колкость какая…
— Показалось.
— Я буду скучать.
— Сомневаюсь, что у тебя на это будет время.
— Не проводишь?
— Дорогу знаешь. Я посуду доделаю.
Ушел. Чемодан скребнул по полу. Дверь хлопнула.
И одна мысль — замки менять. С завтрашнего дня. Позвонила в УК — договорилась.
И только потом разрешила себе разрыдаться. Как же больно. Как гадко.
Телефон снова запищал.
«Люсь, ты как?» — снова Оля.
Набрала ее.
— Откуда инфа? — сухо.
— От подруги Катьки. Они уже чемоданы собирают. Я не могла промолчать, Люсь.
— Спасибо. Но я его не остановила. Пусть катится. Выбор сделан.
— Боже, идиот. Опять его используют…
— Пусть. Главное — чтоб не знал, что мне известно.
— Естественно. Вообще, с ним разговаривать не собираюсь. Полный кретин.
— Оль… спасибо. Я сейчас остаток переведу маме. Пусть у нее лежит. А потом займусь разводом.
— Молодец, Люсь. Так держать.
Отбой. Гляжу — счет уменьшился еще на сто. Офигел. Быстро — перевод маме. Все, до рубля.
— Алло, мам?
— Да, Люсенька. Муж проводила?
— Мам, перевожу тебе миллион двести. Себе нельзя — при разводе поделит. А так — мое.
— Что случилось?..
— Улетел с любовницей. В Грецию.
— Господи… Люсенька…
— Всё. Теперь свободна. Он детей не хотел — а я хочу. Для себя рожу. Всё.
— Дочка… Может, еще не все потеряно? Вот у Верочки племянник…
— Мам, не сейчас. Деньги перевожу. Потом поговорим.
И только положив трубку, впервые за день вдохнула полной грудью. Больно. Но легче.
