Крылья Чубурашки: драма наследства и силы духа
Когда моей двоюродной сестре Аграфене впервые показали её новорождённую дочь, она разрыдалась. Акушерка в роддоме маленького городка под Нижним Новгородом решила, что это слёзы счастья, и Аграфена, вытирая глаза, кивала: «Да, конечно, от радости!» Но позже, в тишине палаты, она призналась мужу Дмитрию шёпотом:
— Первое, что я разглядела — её огромные уши. Подумала, как же ей будет нелегко с ними… вот и заплакала.
Дмитрий, посмеявшись над женой, в душе с ней согласился: дочке не повезло. Она унаследовала эту черту от прадеда, Семёна Кузьмича, человека в их городке уважаемого, но с ушами, про которые шутили все. «Семён, тебе с такими ушами только ветер ловить!» — подтрунивали соседи. Когда маленький Дима впервые увидел мультфильм про Чебурашку, он радостно закричал:
— Дедуля, ты же вылитый Чебурашка, такой же славный!
Так и пристало к Семёну Кузьмичу прозвище Чубурашка. Уши у него и правда были знатные, но удивительное дело — ни один из его пятерых сыновей, двенадцати внуков и семерых правнуков их не унаследовал. И вот — Аграфена родила девочку, первую в роду, и именно ей достались эти самые «крылья». Мать Дмитрия попыталась успокоить сноху:
— Ничего страшного, сейчас медицина творит чудеса, сделаем операцию!
Девочку назвали Полиной. В их семье уже было несколько Полин — в память о бабушке, которую все любили. Чтобы не путались, каждую звали по-своему: Поля, Полюша, Полечка, Поленька. Эту малышку стали звать Поленькой.
Поленька росла смышлёной, бойкой. Заговорила рано — чётко, без детского лепета. Ей было три года, когда я встретила их с Аграфеной на улице в центре Нижнего. Прощаясь, я сказала:
— Пока-пока, Поленька!
Она посмотрела на меня большими глазами и серьёзно ответила:
— До свидания, тётя Наташа.
В садике один мальчишка, увидев Полю, восторженно закричал:
— Мам, смотри, Чебурашка!
Поля, ничуть не смутившись, поправила:
— Я не Чебурашка, я — Чубурашка!
Это слово она произносила с буквой «б» вместо «в», ведь дома с рождения слышала именно «Чубурашка». Скоро все в саду, а потом и в школе, куда перешла их группа, звали её Маленькой Чубурашкой — в честь прадеда.
Аграфена пыталась прятать уши дочки под волосами, но Поля требовала косички или хвостики. На мамины робкие слова: «А ушки-то будут видны», она гордо отвечала:
— Ну и пусть! Это моя изюминка!
Аграфена только удивлялась: откуда в ребёнке такая уверенность? А дядя Валерий, глядя на неё, говорил:
— Вот эта девчонка ещё всех нас удивит!
Когда взрослые поправляли детей, объясняя, что правильно говорить «Чебурашка», Поля дерзила:
— Вас не смущает, что меня зовут Чубурашкой, но волнует, как я говорю?
В девять лет жизнь Поленьки перевернулась: отец ушёл из семьи. Дмитрий ушёл со скандалами, дележкой имущества и угрозами. Он забрал все сбережения, в том числе деньги, отложенные на отопластику дочери:
— Мне новая жизнь начинается, мне нужнее!
Дмитрий вычеркнул из своей жизни не только Аграфену, но и дочь. Аграфена рыдала днями, пыталась вернуть хоть часть денег, но Дмитрий пригрозил:
— У меня квартира, стабильный доход. А у тебя что? Зарплата библиотекаря и съёмная комната? Суд оставит Полю мне.
Поленька, обнимая мать, твёрдо говорила:
— Мам, обойдёмся без его денег! Пусть уходит!
Аграфена, сдерживая слёзы, шептала:
— Дочка, ты растешь, хрящи мягкие, операция прошла бы легко. А потом что?
Однажды вечером в доме родителей Аграфены, где они теперь жили, раздался звонок. Это был Семён Кузьмич. Поленька отказалась выходить из комнаты, и Аграфена даже рассердилась. Но прадед остановил её:
— Я сам с ней поговорю. Без тебя.
О чём они говорили, Аграфена так и не узнала, но беседа была долгой. Уходя, Семён Кузьмич вручил ей конверт:
— Тут карта. Хватит на операцию, восстановление и на жизнь. Пин-код внутри, потом сменишь. Я буду переводить деньги для Чубурашки каждый месяц вместо алиментов. Прости, что мой внук оказался негодяем. — Он вдруг усмехнулся: — Я им ещё покажу, какой я Чубурашка!
Когда Аграфена предложила дочке операцию, та упёрлась:
— Не хочу ничего менять! Я похожа на прадеда, и это моя гордость. Пусть любят меня за душу, а не за уши!
Прошли годы. Поленьке исполнилось 23. Вопреки страхам матери, поклонников у неё всегда было предостаточно. Год назад появился Александр — тот самый, единственный, кто затмил всех.
Семья Дмитрия — а родни там хватало — полностью вычеркнула Полю из жизни. Даже бабушка, мать Дмитрия, ни разу не позвонила внучке. Единственным, кто не забывал о ней, был прадед. Как и обещал, он переводил деньги на её карту и звал на свои дни рождения. Поля не приходила, ограничиваясь звонками, но потом они встречались в городе — сначала в кафе с пирожными, потом в ресторанах.
Семён Кузьмич не дожил до своего 90-летия всего месяц. Похороны прошли с размахом — он был человеком известным в области. Через несколько дней нотариус созвал семью для оглашения завещания. Никто не знал о его существовании, и появление Поленьки в конторе всех ошеломило.
Завещание повергло родню в шок. Каждому из детей, внуков и правнуков Семён Кузьмич оставил по 500 тысяч рублей — «на новые сапоги», как он выразился. Всё остальное — дома, квартиры, акции — он завещал Поленьке. Родственники онемели. Один из двоюродных братьев не выдержал:
— Да он старый дуралей! Надо оспаривать!
Нотариус спокойно ответил:
— Семён Кузьмич прошёл медосвидетельствование, подтвердившее его дееспособность. Все документы в порядке. А для вас, Полина Дмитриевна, есть письмо.
Поля взяла конверт, поблагодарила и вышла, не глядя на роднюОна так и не сделала операцию, потому что всю жизнь гордо носила свои крылья, точно так же, как её прадед.
