Давно это было, еще в те времена, когда Москва шумела иначе, а сердце ее билось размереннее.

— Ну кто так щи варит! — проворчал Дмитрий, заглядывая Анне через плечо, пока та мешала дымящийся чугунок в их тесной квартирке на Рязанской улице.

Анна резко повернулась, сунула ему деревянную ложку в руку и молча вышла из кухни. Ей надоело, что он всё знает лучше: как варить, как убирать, даже как дышать, кажется.

— Раз такой умный — вари сам! — бросила она сквозь зубы, оставив его одного среди клубов пара.

Дмитрий ждал, что она вернется с повинной, попросит совета, а он, великодушный, снизойдет до объяснений. Но Анна не вернулась. Раздосадованный, он принялся за дело, злобно поглядывая на дверь.

Чтобы унять дрожь в пальцах, Анна схватила клубок и спицы. Вязание всегда успокаивало её. Но не прошло и часа, как Дмитрий уселся рядом и закатил глаза:

— Ну и петли у тебя корявые! Вот как надо, смотри, ровнее!

Анна швырнула ему спицы.

— Это что еще за глупости? Я, по-твоему, бабка старая? — зашипел Дмитрий. — Ну и вяжи сама, коли умеешь!

Но желание вязать у Анны испарилось. Она откинулась в кресло и включила телевизор.

— Что отползла? — буркнул он, хмурясь.

Анна притворилась, что увлечена передачей.

— Какую ерунду ты смотришь?! — вырвал у неё пульт и переключил на футбол.

В груди у Анны закипело. Почти год они встречались, а месяц назад он въехал в её квартиру на Рязанке, и вот уже подали заявление в ЗАГС. Раньше он казался заботливым: помогал, советовал, оберегал. Но теперь она понимала: это не помощь, а петля. Его «добрые советы» превратились в приказы: как резать хлеб, как гладить рубашки, как дышать.

Она больше не принадлежала себе. Всё чаще ей снилось, что она убегает с работы куда глаза глядят, лишь бы не возвращаться под его надзор.

— Может, хватит уже командовать? — спросила она, сжимая кулаки.

— О чем ты? — Он сделал вид, что не понял, но глаза сузились.

Это его «о чем ты» бесило её больше, чем его привычка постукивать пальцами по столу.

— В корыте! — огрызнулась она. — Ты вправду не понимаешь?

— А мне что, по твоему настроению плясать? — Он развернул всё так, чтобы выглядеть жертвой.

— Ты лезешь во всё как в свой дом! — голос её дрожал.

— А что делать, если у тебя руки-крюки?! — язвительно бросил Дмитрий.

Слова его ударили, как пощёчина. Но именно в этот момент Анна почувствовала — всё решено.

— Если я такая бестолковая, — сказала она твёрдо, — нам не по пути. Разъезжаемся. И свадьбу отменяем.

Дмитрий остолбенел. Он, такой «идеальный», не мог поверить, что его отвергают. Ведь без его «наставлений» она пропадет!

— Ты что, с дуба рухнула? — зашипел он. — Вместо благодарности — истерики! Я тебя в люди вывожу!

— Я всё поняла — отрезала Анна. — И переделываться ради тебя не буду.

Дмитрий смотрел на неё, будто громом поражённый. Молча пошел собирать вещи, но не удержался:

— Одумаешься! Без меня пропадешь!

— До тебя жила — и после проживу, — усмехнулась Анна.

— Тогда щи мои! — вдруг выкрикнул он, будто это был последний аргумент.

— Бери, — рассмеялась она. — И чугунок твой, и варил ты сам.

Когда дверь за ним захлопнулась, Анна вдохнула полной грудью. Тяжёлые оковы спали. Свобода! Пусть опыт был горьким, но он научил её главному: забота — не цепь, а любовь — не клетка.