Тени второго этажа
Когда Ольга спустилась во двор с чемоданом, всё вокруг казалось чужим — даже облезлая скамейка у подъезда, на которой она проводила столько времени. Сидела, провожала дочь в школу, вязала носки для внуков, смотрела, как снег падает под тусклым светом фонаря. Подъезд оставался прежним, асфальт всё так же трескался у люка, а голуби копошились у мусорных баков, будто время застыло. Но внутри у неё всё перевернулось. Всё родное стало далёким, чужим, словно принадлежало кому-то другому.
Муж ушёл три года назад. Бросил коротко: «Надоело» — и даже не попытался объяснить. Не кричал, не хлопнул дверью, просто вышел и не вернулся, будто растворился в серости городских улиц. Дочь уехала в Екатеринбург, вышла замуж, потом развелась и звонила раз в месяц, отделываясь привычным: «Мама, всё хорошо, не переживай». Ольга работала в библиотеке, пока её не сократили — «модернизация», «эффективность», слова, звучавшие как приговор. Её знание архивов, её аккуратные пометки на полях вдруг стали никому не нужны в этом стремительном, бездушном мире.
Оставшись одна, она пыталась жить. Завела цветы — сначала фиалку, потом кактусы, а вскоре весь подоконник утопал в зелени. Записалась на танцы для пенсионеров, хотя не любила суету — просто стояла в углу, чувствуя, как тело ещё помнит молодость. Купила новые ботинки для прогулок, вышла пару раз в сквер, но запомнила лишь, как старик уронил стакан с компотом, и тёмная лужа растеклась по тротуару, как пятно на памяти. Пробовала искать знакомства в соцсетях, но после сообщения «сфоткайся в купальнике» удалила страницу и поклялась больше не заходить даже в «Одноклассники».
Всё изменилось, когда на втором этаже освободилась квартира. Пожилая соседка умерла, родственники быстро продали жильё, и скоро въехали новые жильцы. Молодая пара. Но странная. По вечерам в их окнах горел свет, но не было слышно ни голосов, ни шагов, ни даже скрипа паркета. Ольга ловила себя на том, что замирала у своей двери, прислушиваясь. И каждый раз — тишина. Густая, неестественная, будто кто-то выключил звук, как в кино перед кульминацией.
Однажды ночью она увидела её. Женщину с второго этажа. Та стояла на балконе босиком, в старом халате, уставившись в темноту двора. Не курила, не двигалась — просто смотрела. Лицо её было белым, как бумага, а волосы сливались с ночью, словно тени. Было три часа. Ольга почувствовала, как холод пробежал по спине — не страх, а что-то глубокое, будто зов из другого мира. А утром дверь той квартиры оказалась распахнута. Изнутри тянуло тяжёлым запахом — гарью и чем-то ещё, необъяснимым, словно стены хранили чужую тайну.
Ольга поднялась. Постучала. Тишина. Сердце стучало, но она не отступила. Никто не ответил. Она вызвала участкового, потом полицию. Те пришли молча, будто знали, что спешить бесполезно. Женщину нашли в комнате, в старом кресле, лицом к окну. Она смотрела в пустоту. Без слёз, без слов. Врачи сказали: «Нервное истощение, хронический стресс». Мужа не было. Исчез. Без объяснений, без следов. Соседи будто забыли, что он вообще жил здесь.
С того дня Ольга потеряла покой. Дом стал чужим, будто в нём что-то изменилось. Будто тени стали гуще, а границы между своим и чужим — тоньше. Вещи начали пропадать — сначала с лестницы, потом из квартиры. Ключи, бабушкина брошь, письма от дочери, открытка с днём рождения. Словно дом забирал их, тихо, без злости, как будто они ему были нужнее.
И вот она стояла с чемоданом, решив уехать к сестре. Хотя бы на время. Всё внутри сопротивлялось, но разум твердил: «Надо». Она вышла, тихо прикрыла дверь, спустилась во двор. Но у ворот вспомнила: ключи остались на столе.
Вернулась. Поднялась. Дверь её квартиры была приоткрыта. Она точно помнила, что закрывала. Рука дрогнула на ручке. Сердце колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. В голове пронеслось: «А если кто-то ждал, пока ты уйдёшь?»
Ольга вошла. В прихожей стоял чемодан. Не её. Похожий, но новенький, с блестящей фурнитурой, с биркой. Рядом — записка.
«Я тоже хотела сбежать. Но осталась. Не повторяй мою ошибку».
Подписи не было. Только запах — тот самый, со второго этажа. Сухой, как пыль в заброшенном чердаке.
Ольга вышла. Чемодан не взяла. Села на скамейку. Смотрела, как солнце садится за панельными домами. Медленно, словно давая ей последний шанс.
А потом встала. И впервые за долгие годы ушла по-настоящему. Не на время. Не «пока». Ушла не только из квартиры, но и из ловушки, которую дом сплёл вокруг неё.
