В небольшом городке под Белгородом, где летние закаты золотят поля, моя тридцатилетняя жизнь пропитана обидой и усталостью. Меня зовут Варя, я замужем за Никитой, детей пока нет, но есть мечты о тихом семейном счастье. Однако каждое лето превращается в кошмар из-за родительской дачи, где я вкалываю на огороде, а моя сестра Катя забирает весь урожай. В этом году мы с мужем твёрдо решили: больше ни шагу туда. Родители называют меня эгоисткой, но я устала, как ломовая лошадь, пока Катя пожинает плоды моего труда.
Расставание с дачей далось не просто. Мама, Татьяна Степановна, сначала не поверила, думала — шучу. Но прошлым летом терпение лопнуло. Каждый раз, когда нужно было сажать, полоть или копать, звали нас с Никитой. Мы гнули спины под солнцепёком, а когда урожай созревал, появлялась Катя и забирала всё подчистую. Родители только разводили руками: «Ну она же первой приехала, что мы могли сделать?» Теперь я чётко сказала: хватит. Мы не крепостные, чтобы вкалывать ради чужой выгоды.
Дача у родителей появилась недавно. Когда я училась в школе, о ней и речи не было. Отец, Сергей Васильевич, и мама работали, и на огороды времени не хватало. Но когда я уехала учиться в Курск, они решили, что пенсия близко, и купили участок. Я редко приезжала — билеты дорогие, да и после вуза вышла за Никиту, осталась там жить. Жизнь не задалась, и три года назад мы вернулись в родной Белгород, в квартиру, доставшуюся мне от бабушки.
Когда мы вернулись, дача уже вовсю цвела. Приехали осенью, и мама вздыхала: «Урожай не удался, лето дождливое». Я тогда поверила, но теперь уверена — Катя просто всё унесла. Она старше меня на пять лет, у неё муж и сын Алёшка. Когда мы переехали, она как раз вышла из декрета. Мы никогда не были близки, но и конфликтов не было. Я думала, дача нас сблизит, но сильно ошиблась.
С первой же весны нас с Никитой поставили на работы. Участок большой: яблони, вишни, грядки с клубникой, смородина, малина, теплицы с огурцами, огород с картошкой. Всё требовало ухода. Родители раньше справлялись сами, но с нашим приездом обрадовались: «Наконец-то помощники!» Катю с семьёй к работе не звали. Родители её мужа не жаловали, а она отмазывалась: «Алёшка маленький, не до дачи».
Мы с Никитой стали главными «дачниками». Весной копали, сажали, поливали, летом пололи, окучивали, боролись с сорняками. Спина болела, руки обгорали, но я верила — ради семьи можно потерпеть. Но когда урожай поспел, началось самое страшное. Клубнику я попробовала раз — зелёную. Мама сказала: «Подождём до выходных». А в субботу — ни ягодки. Катя приехала в четверг, собрала всё, даже недозревшее, оставила родителям горсточку, а остальное увезла: «Алёшке витамины нужны».
То же было с горохом. «Ещё не дозрел», — говорили мне, а через день: «Катя собрала, а то бы переспел». Огурцы и помидоры мы видели один раз — хватило на салат. Хотели сделать засолку, но Катя опередила: «Огурцы переросли, я забрала на закатку». Мама оправдывалась: «Вы же только по выходным, а они уже переспели!» Я не выдержала: «Почему не позвонить? Почему не оставить нам? Я тоже хочу банки закрыть!» Мама вздохнула: «Катя в ипотеке, у них денег нет, Алёшке надо питаться. Тебе-то проще».
Сердце рвалось от обиды. Катя ни разу не приехала помочь — ни полить, ни прополоть. Появлялась, как ворона, хватала урожай и улетала. Смородину и малину я вообще не видела — Катя «успела первой». Родители молчали, а я чувствовала себя обманутой. Мы с Никитой тратили выходные, силы, здоровье — а в итоге получали пшик. Да, всё можно купить на рынке, но как же больно, когда твои труды идут кому-то в карман!
Осенью я не выдержала. Высказала родителям всё: «Мы пашем, а Катя жрёт? Больше на дачу не приедем!» Они отмахнулись: «Не кипятись, Варя». Но я стояла на своём. Этим летом мама звонит, просит помочь: «Сезон начался, одни не справимся». Я отказала. Она обиделась, назвала неблагодарной: «Мы вас растили, а ты так?» Но разве я не права? Почему Катя — царевна, а я — ломовая лошадь? Обида душит, но я не сдамся.
Эта история — мой крик о справедливости. Катя, может, думает, что ей нужнее, но её жадность ранит. Родители, наверное, хотят мира, но их молчание — предательство. Я хочу, чтобы мои выходные были моими, чтобы мой труд ценили, чтобы моя семья не стояла в тени сестры. В тридцать лет я заслуживаю отдых, а не грядки ради чужой выгоды.
Я — Варя, и я не вернусь на дачу, пока там царит несправедливость. Пусть этот выбор рассорит меня с родителями, но я больше не позволю топтать своё достоинство.
