— О, Надежда, здравствуй, родная! К маме наведалась? — окликнула пожилая соседка, выглянув с балкона третьего этажа.
— Добрый день, Антонина Петровна. Да, решила проведать, — кивнула девушка.
— Ты бы поговорила с ней, голубушка. После развода совсем с катушек слетела… — соседка вздохнула. — Я сегодня в пять утра встала — а она только с такси подъехала! В шикарном платье, с макияжем… И явно не с чаем веселилась. Весь подъезд судачит. Ну куда это годится в её-то годы! А муж-то зря ушёл. Виктор — золотой человек. Да, ошибся, но кому не бывает? Вместе тридцать лет прожили, а теперь разбежались…
— Спасибо, Антонина Петровна, — сквозь зубы ответила Надя и ускорила шаг.
В подъезде пахло ладаном и свежей покраской. Надя сжала кулаки — разговор с матерью был неизбежен.
Полгода назад её мать, Ирина Сергеевна, застала отца с любовницей. И без раздумий подала на развод. Надежда тогда уговаривала мать простить — ну с кем не бывает? Седина в голове, а бес в ребро… Не выбрасывать же тридцать лет брака! Они же через всё прошли: и коммуналки, и девяностые, и её, Надины, подростковые бунты.
Но мать не просто развелась — она будто сбросила двадцать лет. Новые платья, салоны красоты, вечеринки с подругами. Фото в соцсетях с коктейлями, поездки на концерты, ночные клубы…
Стыдно даже подумать. У Нади самой жених, скоро свадьба, а потом — дети. Как объяснить свекрови, что её мать в свои пятьдесят ведёт себя как студентка?
Квартира встретила её ароматом дорогих духов и музыкой с кухни, где что-то жарилось.
— Надюша! Привет, родная! Как удачно, я как раз самовар поставила, — раздался весёлый голос.
Ирина выглядела потрясающе. Подтянутая фигура, ухоженные волосы, модный домашний костюм. Ни намёка на привычный потертый халат. Она сияла — и это бесило Надю ещё больше.
— Как у вас с Сергеем? Готовитесь к свадьбе? — спросила Ирина, наливая чай.
— Всё идёт по плану, — буркнула Надежда. — А у тебя?
— Замечательно! Вчера с девчонками в ресторане были — так душевно посидели!
— Антонина Петровна уже рассказала, как ты в рассвет домой приехала. И… не совсем трезвая.
— А, Тоня, конечно, — рассмеялась Ирина. — Ну да, выпили. Мне стыдиться нечего.
— Мам… — Надя сжала руки в кулаки. — Ты не думаешь, что переигрываешь?
— В каком смысле?
— Ну, тебе не двадцать. И с папой… вы же столько лет вместе. В вашем возрасте разводиться… как-то нелепо.
Ирина отставила чашку и пристально посмотрела на дочь.
— Надежда, мне пятьдесят. Это не смертный приговор. Я жива, здорова и хочу радоваться жизни. Я не собираюсь забиться в угол и превратиться в «бабушку в платочке».
— Но ты же будешь бабушкой! — выпалила Надя. — Как я буду детей к тебе водить, если ты до утра в клубах?
— А почему я должна перестать быть собой из-за твоей свадьбы? Я столько лет жила ради семьи. Ради тебя, ради отца. Ему можно было гулять, а мне — нет?
— Но это… — Надежда запнулась. — Это же не по-взрослому.
— А кому сказано, что после пятидесяти надо ходить в валенках и печь пироги? Я хочу жить. Хочу смеяться, танцевать, чувствовать себя женщиной. Если тебе стыдно — не зови меня на свадьбу. Я надену то, что хочу, и буду веселиться. Может, даже перетанцую всех твоих подружек.
— Мам, хватит, — пробормотала Надежда, чувствуя, что проигрывает.
— Тогда не учи меня жить. Я хочу пожить для себя. Хотя бы сейчас.
Надя вышла на улицу с тяжелым сердцем. В голове была каша. Будто впервые осознала, как мама задыхалась все эти годы. Как терпела измены. Как забыла, что она — не только мать, но и женщина.
— Она наконец-то вздохнула свободно, — сказал вечером Сергей, выслушав Надю. — Имеет право. А твой отец… сам виноват. Мне твоя мама нравится — сильная, яркая.
— Просто хочется чего-то… спокойного.
— А ей — нет. Не дави на неё.
Через неделю Надежда сама позвонила матери.
— Мам, привет. Давай сходим в баню? А потом — в тот джаз-клуб, о котором ты говорила?
— Ты же стеснялась меня, — тихо сказала Ирина.
— Скажу всем, что ты моя сестра. Всё равно никто не поверит, что тебе за пятьдесят.
Материнский смех прозвучал искренне и легко.
— Ладно, уговорила. Но предупреждаю — домой рано не вернёмся.
Они провели чудесный вечер. Говорили, смеялись, танцевали. Надя впервые за годы увидела в матери не только родителя, но и подругу. Живую. Счастливую.
И тогда она поняла — быть сильной не значит прятать свои желания. Можно любить близких и при этом не забывать о себе.
Жизнь — как чай: если пить только для других, в чашке останется лишь горький осадок.
