**Дневник Людмилы Аркадьевны**
Вот так дела… Невестка, Марина, решила, что её мужу Денису и ей наш дом подходит больше, чем мне. Думают, меня в квартиру сплавить, а сами сюда въехать. Нет уж, не на ту напали.
Мне уже за шестьдесят, и я — вдова. Мужа, Виктора, не стало чуть больше года назад. И с тех пор я будто одна в этом доме — не телом, а душой.
Этот дом — не просто брёвна да крыша. Мы с Витей строили его сами. Каждое бревно здесь помнит его руки, наш смех, наши споры. Он всё делал своими руками: и баньку во дворе, где мы парились по субботам, и высокий забор, чтобы соседи не заглядывали, и тёплую веранду, где летними вечерами чай пили. Я цветы сажала, он яблони да сливы. Прожили здесь почти сорок лет. Тут каждый уголок пропитан его присутствием — его шутками, его заботой, его жизнью.
После Витиной смерти живу одна. Тяжело, конечно. Порой боль накатывает, особенно когда вижу его старую фуражку в прихожей. Но держусь. Спасает огород, дача, заботы. И сын помогает — Денис, мой единственный. Приезжает почти каждый день, продукты привозит, что-то по дому чинит. А с ним — его жена, Марина.
Марина… девушка вроде неплохая, но всё с подковыркой. Уже давно на наш дом глаз положила.
Как-то раз Денис приехал и говорит:
— Мам, Марине кажется, тебе одной тут тяжело. Может, переедёшь к нам в квартиру, а мы сюда? Тут ведь просторнее, да и детям на воздухе лучше.
Я только усмехнулась:
— Думаю, Марина не просто так это предложила. Да и ты знаешь — мой ответ «нет». Я этот дом не оставлю, сынок. Это не просто стены. Это память, это жизнь. Если вам сложно — я в следующем году меньше картошки посажу, справлюсь. Но уезжать — нет, Дениска, никогда.
Он вздохнул, кивнул, но я видела — не его это слова.
Прошло полгода. Думала, отстали, ан нет. Опять приехал.
— Мам, ну подумай. У нас двушка, а детей двое, им тесно. А тебе в квартире было бы проще — ни грядки полоть, ни снег зимой разгребать…
Я отложила тряпку, которой протирала подоконник, и твёрдо сказала:
— Я уже всё решила. В этой квартире я засохну, как тот фикус у вас на балконе. Там — бетонные стены. А здесь — вся моя жизнь. Если Марине тесно — пусть ищет другой выход. Я — никуда.
— Но ты же сама жила с родителями Виктора. Тебе ведь тоже было непросто…
— Было, Денис. Но я не лезу. Если вам так плохо в квартире — давайте вместе жить. Только вот Марина-то на это не согласится, да?
Он промолчал. Я и не ждала ответа.
— Вот и всё. Жить вместе не хотите — ваше право. Но выселять меня из моего дома не смейте.
После этого Денис больше не заводил разговоров. Знаю — он меня уважает, и точка.
Теперь всё как прежде. Денис приезжает, внуки летом у меня гостят — в саду бегают, на качелях катаются, смеются. Марина тоже заглядывает — вроде не дуется, улыбается. Но я-то вижу: мечта её не угасла. Дом ей покоя не даёт.
Но он — не её. Этот дом — мой. Это всё, что осталось от человека, которого я любила больше жизни. И я не отдам его, даже если придётся стоять насмерть. А дальше — поживём, увидим. Жизнь ещё рассудит, кто прав.
