«А ради чего тебе ещё жить?» — спросила дочь. И тут я вдруг осознала: ради себя.
Людмила Петровна неспешно шла по улочке, словно боялась нарушить тишину этого ясного вечера. Она любила эти прогулки — на окраине Коломны, где среди бетонных многоэтажек ещё прятались старые деревянные домики. В их покосившихся стенах было что-то родное, уютное, настоящее. Особенно её сердцу был дорог один — двухэтажный, с резными ставнями и палисадником, усыпанным геранью. Часто она представляла, как живёт в нём: печёт пирожки, пьёт чай у открытого окна. Но её реальность была куда прозаичнее — маленькая однушка на пятом этаже, без балкона, без тепла.
— Добрый вечер! — раздался за её спиной мягкий голос. Людмила обернулась и встретила взгляд мужчины лет шестидесяти, крепкого, с морщинками у глаз и доброй улыбкой.
— Добрый вечер, — ответила она слегка смущённо. — Часто здесь гуляю… Ваш дом как из сказки.
— Родительский. Сам я в новостройке, через дорогу. Навещаю, пока есть кому.
Они разговорились. Его звали Виктор. Оказалось, живут совсем рядом. Позже соседка — бойкая тётя Валя — рассказала о нём подробнее:
— Вдовец он. Присмотрись, Люда. Мужик видный. А одной тебе что, век маяться?
— Да бросьте! — отмахивалась Людмила. — В мои-то годы? Да и кому я такая нужна?
— А ты займись собой. Подправься немного — и зацветёшь, как в молодости. Всё в твоих руках.
Людмила замолчала. Было больно. Как будто дотронулись до старой раны, которая давно ноет. Она смотрела в зеркало и не видела там женщины — только усталое отражение. Всё эти годы она жила для дочери и внука: готовила, убирала, отдавала пенсию. Себя давно забыла.
С Виктором они иногда встречались. Однажды он попросил отнести маме лекарства — сам на работе задержался. Людмила согласилась, и с тех пор стала часто бывать у Анны Ивановны и Григория Михайловича. В их доме пахло свежим хлебом, а на столе всегда стоял самовар.
С ними было легко. Но гуляла она теперь не только ради них. Людмила надеялась встретить Виктора. И если не встречала — возвращалась с лёгкой грустью.
Как-то раз, разглядывая с дочкой фотографии, она вдруг увидела себя со стороны: уставшие глаза, тусклые волосы, потухший взгляд. После этого стала обходить те улочки, где могла столкнуться с Виктором. Стыдно было — за себя, за годы, прожитые в тени чужих забот.
На следующий день она записалась в парикмахерскую. Мастер — чуткий мужчина с сединой — не просто подстриг её, но и вдохнул в неё уверенность. С новой причёской, с лёгким румянцем, Людмила будто сбросила десять лет. В зеркале она наконец увидела женщину — живую, красивую, достойную счастья.
Когда она зашла к дочери, та даже не заметила перемен.
— Ничего, — бросила та, не отрываясь от телефона. — Посиди с Артёмом, я ненадолго.
Зато тётя Валя ахнула:
— Вот это да! Пойдём в бассейн, у нас группа собирается. Купальник у меня для тебя есть.
Людмила загорелась. Но нужно было поговорить с дочкой: занятия означали, что она не сможет быть у них каждый день.
— Мам, а кто с внуком сидеть будет? Да и денег нет. Нам новый телевизор нужен!
— Значит, сами справитесь, — твёрдо сказала Людмила. — Я устала жить только для вас. Я тоже хочу пожить для себя.
— А ради чего ещё тебе жить? — удивилась дочь.
— Ради себя, — тихо, но твёрдо ответила Людмила. — Не ради готовки и стирки. Не ради чужих нужд. А ради своей жизни. Я не прислуга. И жертвовать собой больше не намерена.
С этого дня всё изменилось. Людмила перестала бегать по первому зову. Помогала — но только когда могла. Купила новое платье, туфли, сумку. Стала ухоженной. И главное — свободной.
Но Виктора она не встречала. И вот однажды, у подъезда — он. Сердце ёкнуло.
— Здравствуйте… Всё хорошо? — прошептала она.
Он пригляделся и вдруг улыбнулся:
— Здравствуйте! Чуть не прошёл мимо… Вы — просто преображение. Завтра к родителям иду. Составите компанию?
— С радостью, — ответила Людмила, и в её голосе звенела надежда.
А как вы думаете — сможет ли она наконец стать счастливой?
