«А ради чего тебе ещё жить?» — спросила дочь. И вдруг я поняла: ради себя самой.
Любовь Петровна шла неспешно, словно боялась нарушить тишину этого ясного вечера. Она любила эти прогулки на окраине Серпухова, где среди панельных многоэтажек ещё сохранились старые деревянные домики. В них было что-то родное, уютное, словно из детства. Особенно ей нравился один — двухэтажный, с резными наличниками и палисадником, где летом цвели георгины. Часто она представляла, как живёт в таком: печёт пироги с вишней, пьёт чай на крылечке. Но её действительность была куда скромнее — малогабаритная однушка на пятом этаже, без былого тепла.
— Добрый вечер! — окликнул её мужской голос. Любовь обернулась и увидела мужчину лет шестидесяти, крепкого, с добрыми глазами.
— Добрый вечер, — ответила она, слегка смутившись. — Часто прохожу мимо, любуюсь вашим домом. Он удивительный.
— Это отцовский. Сам я живу в соседнем доме, — кивнул он. — Захожу проведать, пока живы.
Он представился — Николаем. Оказалось, они почти соседи. Позже соседка, тётя Катя, рассказала о нём подробнее.
— Холостяк, Люба. Мужчина видный, — подмигнула она. — Тебе бы о себе подумать.
— Да бросьте! — засмеялась Любовь. — Куда мне? Да и кто на меня посмотрит?
— Да ты просто забыла, какая красивая, — вздохнула тётя Катя. — Подкраситься бы, платье новое — и засияешь. Надо только захотеть.
Любовь замолчала. Эти слова больно задели её, будто коснулись старой раны. Она взглянула в зеркало и не увидела там женщины — лишь усталое отражение. Всё последнее десятилетие она жила ради дочери и внука: помогала, убирала, готовила, отдавала пенсию. Себя давно забыла.
С Николаем они стали иногда встречаться. Однажды он попросил отнести лекарства его пожилым родителям — сам не успевал. Любовь согласилась, и с тех пор часто заходила к Марфе Игнатьевне и Семёну Фёдоровичу. В их доме пахло мятным чаем и ладаном, а на полках стояли старые фотографии в резных рамках.
Было уютно. Но не только ради них Любовь теперь чаще шла той дорогой. Она надеялась встретить Николая. И если не встречала — возвращалась с тихой грустью.
Как-то раз, разглядывая с дочерью фотографии, Любовь вдруг увидела себя со стороны: усталое лицо, потухший взгляд, сгорбленные плечи. После этого она стала избегать случайных встреч с Николаем. Было стыдно — за себя, за прожитые в тени годы.
На следующий день она записалась в парикмахерскую. Мастер, мудрый на вид мужчина, не только сделал ей хорошую стрижку, но и сказал: «Вы очень красивая, просто забыли об этом». С новым образом, с лёгким румянцем на щеках, Любовь будто вернулась в молодость. В зеркале она наконец увидела женщину — живую, притягательную, достойную счастья.
Когда она пришла к дочери — та едва подняла глаза.
— Ничего так, — бросила она, не отрываясь от телефона. — Посиди с Сашкой, я скоро.
Но тётя Катя, увидев её, ахнула:
— Вот это перемена! Пойдём в бассейн, у нас там группа собирается. И купальник у меня лишний есть.
Любовь загорелась. Но надо было поговорить с дочерью: занятия означали, что она не сможет быть у них каждый день.
— Мам, а кто с внуком будет сидеть? Да и денег нет — нам ноутбук нужен!
— Значит, сами справитесь, — твёрдо ответила Любовь. — Я устала жить только для вас. Я тоже человек. Я тоже хочу пожить для себя.
— А ради чего ещё тебе жить? — искренне удивилась дочь.
— Ради себя, — тихо, но твёрдо сказала Любовь. — Не ради борщей и стирки. Не ради чужих забот. А ради своей жизни. Я не прислуга. И не обязана быть жертвой.
С этого дня всё изменилось. Любовь больше не позволяла дочери садиться себе на шею. Помогала — но только когда могла и хотела. Купила новое платье, туфли, сумку. Стала ухаживать за собой. И главное — поверила в себя.
Но Николая всё не было. И вот однажды, у подъезда, она столкнулась с ним.
— Здравствуйте… Всё в порядке? — выдохнула она.
Он пристально посмотрел и вдруг улыбнулся:
— Здравствуйте! Я вас сначала не узнал… Вы словно помолодели. Завтра к родителям иду. Пойдёте со мной?
— С удовольствием, — ответила Любовь, и в голосе её зазвучала надежда.
А как вы думаете — сможет ли она наконец стать счастливой?
