**Размышления Анастасии**
Сегодня стоял у окна, наблюдая, как дождь заливает улицы Казани. «Нам надо пожить отдельно» — слова жены, Анастасии, всё ещё гудели в ушах, будто отголосок далёкого грома. На подоконнике остывала четвёртая за вечер кружка с мёдом и лимоном — её старый способ успокоиться.
«Нам надо пожить отдельно» — она сказала это так же буднично, как если бы обсуждала очередь в поликлинике или цену на хлеб. Без эмоций, словно констатировала факт: «Суп пересолен» или «Опять носки не в том ящике».
В комнате шумел старый телевизор, купленный ещё на первую годовщину свадьбы. Тогда они спорили: она хотела компактный, а мне подавай большой, «солидный». Теперь он просто фонил, как и наша жизнь — монотонно, предсказуемо, без искры. Поправил воротник свитера — такого же серого, как большинство вещей в гардеробе.
Четырнадцать лет. Чай — ровно в семь, без сахара. Рубашки — выглажены под линейку. Гречка — по средам, потому что «так заведено».
Вспомнил, как познакомились на свадьбе общих друзей. Она тогда была в синем платье, смеялась громко, не стесняясь. «Парень в очках, давайте станцуем?» — крикнула мне через весь зал.
— Паша, ты меня слышишь? — голос Насти вывел из воспоминаний. — Мне нужно пространство. Время подумать.
Кивнул, разглядывая трещину на потолке — тонкую, но заметную. Годами собирались заделать, но всегда находились причины: то деньги, то работа, то «давай после Нового года».
— Я сниму квартиру ближе к работе, — продолжила она, постукивая ногтями по столу. — Буду забирать вещи. Может, так будет лучше… для нас?
«Для нас». Поймал себя на мысли, что все решения — её. Всегда «мы», но последнее слово за ней.
— Хорошо, — ответил неожиданно ровно.
— Хорошо? — она нахмурилась. Ждала истерик, уговоров, чего угодно, только не этого. — То есть… согласен?
— Да, — сделал глоток остывшего чая. — Когда съезжаешь?
Она замерла, будто не ожидала ответа. Потом пожала плечами:
— В субботу. Уже договорилась с арендой.
«Значит, решила давно» — промолчал.
Вечером, собирая её вещи, натыкался на обломки совместной жизни. Вот шарф, подаренный на десятилетие свадьбы. Флешка с общими фото. Тетрадь с её подчерком, где список моих «недостатков»: «слишком мечтательный, не любит спорт, храпит…»
Нашёл её случайно пару месяцев назад. Тогда не спал всю ночь. А утром купил её любимые конфеты — «Белочку», хотя сам их терпеть не мог.
Теперь, складывая её платья в чемодан, почувствовал странное облегчение. Будто с каждой взятой вещью воздух в квартире становился свежее.
— Заеду в среду за зимними вещами, — бросила Настя, уже стоя в дверях с сумкой. — И не забудь покормить кота. Мама его обожает.
Кивнул. Кот — подарок тещи. Терпеть его не мог: вечно лезет, шерсть повсюду. Но кормил, чесал за ухом — как положено.
— И… не кисни, — добавила она с той самой снисходительной улыбкой. — Займись чем-нибудь. Может, в гараж съездишь? Или на рыбалку.
Дверь захлопнулась. В прихожей остался запах её духов — лёгкий, с нотками ванили. Те самые, что дарил каждый год, потому что «зачем менять, если нравится».
Прислонился к стене. Внутри — пустота. Не боль, не страх, просто… тишина.
Включил свет в зале. На кухне тикали часы, но теперь их звук не раздражал. Просто отмечал время. Моё время.
Первые дни просто валялся на диване. Приходил с работы, включал футбол и засыпал. Будто тело наконец разрешило себе отдых.
В пятницу позвонил друг Витя:
— Паш, давно не виделись! Может, в баньку?
— Не могу, — начал было, но замолчал. А почему, собственно, не могу? Никто не ждёт дома с упрёками: «опять с этими алкашами» или «деньги на ветер».
Через час сидел в парной, хлебал квас после захода. Витя рассказывал про новую машину, а передо мной стояла тарелка с салом — жирным, с чесноком, абсолютно «вредным» по её меркам.
— Ты какой-то… спокойный, — заметил Витя. — Хотя должен бушевать.
Пожал плечами:
— Настя ушла. Хочет пожить отдельно.
— И как?
— Странно. Будто в невесомости. Помнишь, как в детстве на качелях — страшно, но дух захватывает.
Вернувшись домой, впервые ощутил тишину — не давящую, а уютную. Никто не ворчал на разбросанные инструменты, не вздыхала над открытым холодильником, не требовала «расскажи, как день», чтобы тут же перебить своими делами.
В субботу проснулся в полдень. Не в семь, чтобы успеть в магазин «пока свежее». Просто потому что захотелось. Сварил растворимый кофе, который она называла «отравой», и вышел на балкон.
Лето ворвалось в Казань. Во дворе ребятня гоняла мяч, старики играли в домино. Где-то пахло шашлыком.
Позвонили из ЖЭКа:
— Павел Николаевич? Вы жаловались на протечку? Сантехник свободен.
Раньше ответил бы: «Жена разберётся». Теперь коротко:
— Пусть заходит.
Мужик в заляпанной спецовке быстро нашёл причину:
— Труба старая. Менять надо.
— Как… менять?
Он ухмыльнулся:
— Да небось, сам всё знаешь, просто лень.
Оказалось, не так сложно. Просто раньше не доверяли — «ты же не сантехник».
Вечером пришло сообщение от Насти: «Завтра заеду за книгами. И посмотрю, как ты тут».
Не ответил.
Утром в голову пришла мысль: хочется просто идти. Не в спортзал, где все меряются мышцами, а по парку, без цели. В телефоне наткнулся на группу: «Пешие походы по Подмосковью».
«А почему бы и нет?» — подумал. Она бы фыркнула: «Это для неудачников». Но её здесь не было.
В прихожей наткнулся на кота — толстого, ленивого. Подарок тещи. «Для уюта», — говорила тогда Анна Петровна. Сколько раз я чистил его лоток, хотя терпВечером он поставил миску с кормом у подъезда — пусть гуляет на свободе, как и он сам.
