**Трещина в семейной лжи**
Светлана нарезала огурцы для салата, когда громко хлопнула входная дверь. В ярославскую квартиру, где витал лёгкий аромат пирогов и берёзовых веников, вошёл её сын Артём. Его лицо было мрачнее тучи перед грозой. Светлана отложила нож, вытерла руки о передник и тревожно взглянула на него.
— Сынок, что с тобой? Почему такой хмурый? — спросила она, пытаясь поймать его взгляд.
— Мам, нам надо поговорить, — тихо, но твёрдо сказал Артём.
— Что случилось? — голос её дрогнул. — Поссорился с кем-то? С Генкой, что ли?
— Нет, мам, я не ссорился, — он сжал кулаки. — Я видел папу.
— Где? — удивилась Светлана. — Он же в разъездах, вернётся только к ужину.
— Мам, он не в разъездах! — Артём едва не закричал, голос его дрожал от ярости. Он достал телефон, включил запись и повернул экран к матери.
Светлана взглянула — и её мир рассыпался.
— Артёмыч, шевелись! Чего встал? — крикнул парень в красно-белой футболке, махнув рукой у выхода из парка.
— Вань, идите без меня, я догоню, — пробормотал Артём, напряжённо вглядываясь в сторону детских качелей.
Друзья переглянулись, но спорить не стали и ушли к скамейкам. Артём застыл, спрятавшись за дубом. Он не верил своим глазам. Его отец, который, по его словам, был в командировке, спокойно гулял по парку. На руках он кружил девочку лет пяти, а та хохотала:
— Папочка, перестань!
Сердце Артёма замерло. Мысли путались, кровь стучала в висках. Это не могло быть правдой. Его отец, человек, которого он уважал больше всех, стоял здесь, с чужой девочкой, называвшей его папой. Хотелось броситься вперёд, схватить за руку, потребовать ответа. Но ноги словно прилипли к земле.
Он поднял телефон и начал снимать. Пальцы дрожали, кадры выходили смазанными. Сделал несколько фото, сунул телефон в карман, но тут же передумал. Набрал номер отца, пытаясь заглушить дрожь в голосе.
Артём видел, как отец, отойдя от девочки, достал телефон и ответил:
— Да, Артём, привет, — его голос звучал спокойно, будто ничего не случилось.
— Пап, ты где? — спросил сын, сжимая кулаки.
— В разъездах, сынок. Скоро выезжаем, вечером буду. Жди с мамой, гостинцы привёз.
— Ага, — угрюмо пробормотал Артём.
— Что-то случилось? — в голосе отца мелькнула тревога. — Опять с Ванькой поругался?
Артём молчал. Ему хотелось закричать: «Ты лжешь! Ты предал нас!» Хотелось врезать ему в лицо, посмотреть в глаза, обвинить. А потом бежать к маме, выложить всё. Он представлял, как она рыдает, как он её утешает, как швыряет отцовские вещи в коридор. Картина была ясной, будто из сериала, который смотрели мама с бабушкой, пока он слушал музыку в наушниках.
— Артём, ты чего? — голос отца вернул его в реальность.
— Да ничего, пап. До вечера, — прохрипел он и сбросил звонок.
Снова спрятался за деревом. Девочка подбежала к отцу, спрыгнув с горки. Тот обнял её, взял за руку, и они направились к киоску с мороженым. Девочка выбрала вафельный стаканчик, и они скрылись за поворотом.
— А мне всегда покупал эскимо, — прошептал Артём, вспоминая, как отец в детстве водил его в парк.
Он прислонился к дубу, закрыл глаза. В горле стоял ком, слёзы жгли веки.
Телефон зазвонил. Артём подумал, что это отец, но на экране высветилось «Ванька».
— Артёмыч, ты где? Мы у фонтана ждём! — раздался возмущённый голос.
— Вань, мамка позвонила, просила помочь. Давай завтра, — соврал Артём.
— Ладно, — буркнул друг.
Артём убрал телефон. Сначала хотел пойти домой, но передумал и направился к Волге. Он любил стоять у воды, смотреть на течение и думать. Ярославль, с его деревянными набережными, всегда успокаивал. Обычно он размышлял о школе, о ссорах с родителями, о новом мотоцикле, который хотел, но который мама с папой считали роскошью. Иногда думал о жизни, о будущем, вспоминал деда, ушедшего три года назад.
Но сегодня мысли были другими. Он упёрся в настоящую взрослую проблему. И её нужно было решать.
Перед ним было два пути. Первый — молчать, сохранить семью. Но если отец уже живёт двойной жизнью, что тут спасать? Второй — сказать правду. Отец всегда учил: «Враньё — это грязь. Будь честным, сын». Эти слова звенели в голове.
Он посмотрел на реку, развернулся и пошёл домой.
— Сынок, что с тобой? — встретила его Светлана, выйдя из кухни. — Ты как будто не в себе.
— Мам, нам надо поговорить. Серьёзно, — сказал Артём, сжимая телефон.
— Что стряслось? — её голос задрожал. — С Ванькой опять?
— Нет, мам. Я видел папу, — выдохнул он.
— Где? — удивилась она. — Он в разъездах, только звонил.
— Он не в разъездах! — голос Артёма сорвался. — Он гулял в парке с девочкой, и она звала его папой!
— Сынок, тебе показалось, — Светлана попыталась успокоить его, но её руки дрожали.
— Ничего не показалось! — он почти закричал. — Это был он, у него другая семья! Вот, смотри! — он ткнул пальцем в экран.
Светлана посмотрела — и застыла. Лицо её побелело, глаза наполнились слезами.
— Артём, умоляю, никому не говори, — прошептала она, отвернувшись.
— Но он тебе изменяет! — выкрикнул он, не веря своим ушам.
— Я знаю, — тихо ответила она, и слёзы покатились по щекам.
— Знаешь? — Артём аж подпрыгнул. — И молчишь?
Артём закрыл дверь в свою комнату, поняв, что семья, в которую он верил, давно превратилась в тихую ложь, и ему больше не оставалось места в этом доме.
