Он просил анализа, а получил одиночество
Я сидел дома, ждал жену с работы. Приготовил её любимые драники с грибами. Когда дверь открылась, встретил Наталью на кухне с улыбкой:
— Ужин готов. Садись, покушаем?
Она молча прошла мимо, даже не взглянув на стол. Я нахмурился:
— Что-то случилось? Вид у тебя… не свой.
Тишина. Затем, резко:
— Анализ нужен.
— Какой анализ, Наташа? О чём ты?
Ответ ударил как обухом по голове: тест на отцовство. Я не верил своим ушам. Эта женщина, с которой прожил столько лет, делил горе и радость, теперь сомневается во мне? Требует доказательств?
— Ты в своём уме?
— Если скрывать нечего — чего боишься?
Слова резали, как стекло. Вспомнил, как всё начиналось. Познакомились ещё в школе. Через два года расписались. Её родители воспитывали её в строгости: никому и слова лишнего до свадьбы. Мне это даже нравилось — в моей семье порядки были другие. Мать и старший брат, оба с непростой судьбой, качали головами: «Не сносить вам головы вместе». Но я не слушал. Любил её.
Когда Наташа забеременела, я летал от счастья. Но беременность далась тяжело, врачи запретили ей даже подниматься по лестнице. Почти не выходила из квартиры. Дочку назвали Светланой. Родилась крепкой. Я не отходил от кроватки:
— Носик мой. А губки… вылитая ты!
На выписку приехала мать. Осмотрела ребёнка и буркнула:
— Чужая. — И ушла, даже не попрощавшись.
Я тогда отмахнулся. Но теперь понимаю — именно тогда в голове засело первое зёрнышко сомнения. А потом и вовсе всё покатилось под откос. Наташа стала замкнутой, не хотела проводить время с дочкой, то работа, то усталость.
Когда я в сердцах спросил, в чём дело, она отмахнулась: «Дела». Но через месяц выдала прямо:
— Посмотри на Свету. Ни твоих черт, ни моих. Ты точно её отец?
Эти слова пронзили насквозь. Я стиснул зубы:
— За всю жизнь тебе и в голову не приходило мне изменить!
— Тогда докажи. Сделай анализ. Раз отказываешься — значит, есть причины.
Слова переросли в крики. В гневе я хлопнул дверью и ушёл. Наташа с дрожью в голосе позвонила отцу:
— Пап, заберите меня… я не могу здесь больше оставаться…
Через час её родители были на пороге. Молча помогли собрать чемоданы. Уже у них дома, когда Света уснула, тесть сказал тихо:
— Я всегда знал, что из этого семейства добра не жди.
Тётя Лида кивнула:
— Если жена требует анализа — это не семья, а тюрьма. Мы с тобой, сынок. Со Светкой справимся.
Я уже решил. Если Наташа не доверяет — значит, нам не по пути. Позже она пыталась обвинить меня в бегстве:
— Убежал — значит, есть что скрывать. Боишься, что анализ всё покажет?
Я поступил иначе. По совету друга подал встречный иск: оспорить отцовство. Она хотела анализа — пусть получит его. И заодно узнает, как суд оценит её поведение.
Мать ликовала: «Я же говорила!» Но ненадолго. Анализ подтвердил: я — отец. Она кричала, что всё подстроили. Но судье было всё ясно.
А я добился своего: Наталью официально лишили материнских прав.
— Ты сама этого хотела? Теперь радуй свою мать. Никакой тебе больше дочки. И меня в своей жизни больше не жди. Одна ты не случайно осталась. Вся родня у тебя такая — яблоко от яблони.
Наталья стояла на ступенях суда. Сжала сумку, и только сейчас, кажется, поняла, что потеряла. И как сама всё разрушила. Семью, любовь, дочь… Всё.
Но было уже поздно. Слишком поздно.
