Тишина, которая оживает
Ольга застыла у окна, разглядывая мокрые улицы Нижнего Новгорода. «Нам нужно пожить отдельно», – слова её мужа Дмитрия звучали в голове, как отголоски далёкой грозы. На подоконнике стояла остывшая кружка с чаем с мятой – уже пятая за вечер. Старая привычка: заваривать чай, когда на душе тяжело.
«Нам нужно пожить отдельно», – бросил он буднично, словно говорил о предстоящем ремонте или цене на бензин. Так же спокойно, как когда-то замечал: «Суп пересолен» или «Опять разбросала свои журналы».
В зале шумел старый вентилятор, купленный в первый год их брака. Тогда они спорили: она хотела компактный, он – «солидный». Теперь он просто гудел, монотонно и уныло, как их совместная жизнь. Ольга поправила воротник своей синей блузки – выцветшей, как половина её вещей.
Двенадцать лет. Утренний кофе для него – ровно в семь, без сахара, с каплей лимона. Рубашки – отглаженные до блеска. Галстуки – разложенные по цветам. Пельмени – по субботам, потому что «так заведено».
Она вспомнила их первую встречу на дне рождения друга. Он подошёл, улыбнулся: «Девушка в красном, потанцуем?» Тогда она ещё любила яркие наряды и смех, не боялась быть собой.
– Ольга, ты меня слышишь? – голос Дмитрия вернул её в реальность. – Мне нужно пространство. Время подумать.
Она кивнула, разглядывая потёртый угол ковра. Три года собирались его заменить, но Дмитрий всегда находил причины: то зарплату задержали, то отпуск скоро, то «давай зимой».
– Я сниму квартиру в центре, – продолжил он, постукивая пальцами по столу. – Буду забирать вещи. И… может, это нам поможет?
«Нам». Она уловила это слово. Всегда «нам», «мы», но решения принимал он один.
– Хорошо, – её голос прозвучал неожиданно твёрдо.
– Хорошо? – Дмитрий нахмурился. Он явно ждал слёз, криков, чего угодно, кроме этого. – Просто… хорошо?
– Да, – она сделала глоток холодного чая. – Когда переезжаешь?
Он замялся, глядя на неё с удивлением:
– В субботу. Агент уже подобрал варианты.
«Значит, давно готовился», – подумала она, но промолчала.
Вечером, собирая его вещи, она находила обломки их прошлого. Вот шарф, подаренный на седьмую годовщину. Рядом – запонки от те́стя, папка с документами, старый блокнот. В нём – список её «недостатков», написанный его чётким почерком: «слишком много читает, не умеет готовить котлеты, разбрасывает вещи…»
Список попался ей случайно два месяца назад. Тогда она плакала до утра. А утром встала и пожарила его любимые сырники – «с хрустящей корочкой».
Теперь, складывая его рубашки в коробку, она чувствовала странное облегчение. Будто с каждым движением воздух в квартире становился легче, а тяжесть в груди таяла.
– Заеду в среду за костюмами, – сказал Дмитрий, стоя в дверях с чемоданом. – И не забывай поливать герань. Мама её любит.
Она кивнула. Герань – подарок свекрови. Ольга её терпеть не могла: капризная, с вечно сухими листьями. Но поливала, удобряла, переставляла – всё как надо. Сейчас, глядя, как Дмитрий проверяет карманы – паспорт, ключи, телефон, – она думала только о герани.
– И… не переживай, – добавил он с привычной снисходительной улыбкой. – Заняться нечем? Может, на йогу запишешься? Или на курсы кройки.
Дверь закрылась. В прихожей остался запах его одеколона – резкий, с нотками цитруса. Тот самый, что она дарила ему каждый год, потому что «зачем менять, если и так нормально».
Ольга медленно выдохнула, прислонившись к стене. Внутри было пусто. Не больно, не страшно – просто пусто. И тихо. Невероятно тихо.
Она включила свет в спальне и остановилась у книжной полки. На кухне тикали часы, но теперь их звук казался другим – не давящим, а просто отсчитывающим время. Её время.
Первые дни Ольга просто спала. Приходила с работы, падала на диван и засыпала до утра. Будто тело наконец получило право остановиться, сбросить груз чужих ожиданий.
В пятницу позвонила подруга Наташа:
– Оль, ты где пропадаешь? Может, в кафе?
– Не могу, – начала она и замолчала. Почему не может? Никто не ждёт дома с вопросами «где была?» или «опять кофе пила, теперь пахнет».
Через час она сидела в уютной кофейне, согревая ладони о чашку латте. Наташа рассказывала о новом проекте, а перед Ольгой стоял десерт – лёгкий, с клубникой, абсолютно бесполезный с точки зрения «правильного питания».
– Ты какая-то… уставшая, – заметила Наташа. – Но… спокойная?
Ольга пожала плечами:
– Дима уехал. Сказал, что хочет пожить один.
– И как ты?
– Странно. Будто в невесомости. Знаешь, как в самолёте во время турбулентности – страшно, но интересно.
Дома она впервые ощутила тишину – не давящую, а уютную. Никто не ворчал из-за её покупок, не вздыхал над открытым ноутбуком, не требовал «расскажи, как день», чтобы тут же перебить своими новостями.
В субботу она проснулась в десять. Не в семь, чтобы готовить «правильный завтрак». Просто в десять – потому что захотелось. Заварила растворимый коОна подошла к окну, вдохнула свежий утренний воздух и улыбнулась – впервые за долгие годы без оглядки на чьё-то мнение.
