Ну вот, слушай, что у нас тут произошло… Я, Светлана, до сих пор под впечатлением от этого обеда у моей свекрови, Нины Петровны. Мой сынок, Егорка, ему пять лет, мальчик воспитанный, попросил добавки. И что ты думаешь? Свекровь без тени сомнения взяла свою недоеденную сосиску — прямо с тарелки! — и переложила ему. У меня аж дыхание перехватило, будто снежком в лоб получила. Егор, золото мое, даже бровью не повел, а я сижу, вилку в руке сжимаю и думаю: это вообще нормально? Чтоб ребёнок доедал за взрослыми? Ладно, пока молчу, но внутри всё кипит.
Мы с Сергеем, мужем, недавно расписались, и это был наш первый серьёзный визит к его родителям. Нина Петровна — дама с характером, в прошлом завхоз, привыкла командовать. Я старалась быть идеальной невесткой: и борщ хвалила, и пироги её восхищённо уплетала, и даже терпеливо слушала лекции про «правильную» заварку чая. Но этот номер с сосиской вывел меня из себя. Я же мать, я обязана следить, чтобы мой ребёнок ел свежее, а не чужие огрызки, пусть даже и бабушкины!
Тот день начался спокойно: на столе стоял наваристый борщ, котлеты с гречкой и, конечно, сосиски — свекровь, как на праздник, наготовила на целую роту. Егор, мой умничка, всё съел и вежливо так спрашивает: «Бабушка, можно ещё сосиску?» Я умилилась — он у меня всегда «спасибо» да «пожалуйста» не забывает. Нина Петровна аж расцвела: «Конечно, внучек!» И тут — бац! — вместо того чтобы взять новую с кастрюли, она тычет вилкой в свою полуобгрызанную сосиску, да ещё с каплей горчицы, и — хлоп! — на тарелку Егорке. У меня глаза на лоб полезли. Сынок посмотрел на неё, потом на меня, но, настоящий маленький джентльмен, просто начал есть.
Я сидела, как на углях. В голове одна мысль: это вообще как? Она серьёзно считает, что так можно? Хотела возразить, но слова застряли в горле. Сергей, заметив моё лицо, шепнул: «Свет, да ладно, мама просто по-своему заботится.» Заботится? Это называется забота?! На столе полная миска свежих сосисок — ну почему нельзя было дать нормальную?! Я скривила губы в улыбку и промолчала, но внутри буря. Егор доел, сказал «спасибо» и убежал, а я осталась с этой дурацкой ситуацией.
Потом, когда мы со Славой мыли посуду, я не выдержала: «Ты видел, что твоя мама сделала? Она дала Егору свою сосиску!» Он только рукой махнул: «Да брось, она же из лучших побуждений.» Лучших?! А я вот уверена, что это и негигиенично, и неуважительно. Я не фанатка стерильности, но есть же разница: угостить ребёнка печеньем или сунуть ему свой надкусанный кусок! Напомнила Славе, что Егор — мой сын, и я не хочу таких «подарков». Он вздохнул: «Ладно, я с ней поговорю.» Но я-то знаю его «поговорю» — обычно это пустые слова.
Нина Петровна, вернувшись, сразу почуяла неладное: «Светочка, тебе не нравится борщ?» Я скривила улыбку: «Нет-нет, всё чудесно, просто голова болит.» Не скажешь же прямо: «А вы зачем Егору свои объедки подсунули?» Но я твёрдо решила: если повторится — вежливо, но жёстко скажу: «Нина Петровна, давайте лучше свежую возьмём, вот же целая кастрюля.» Или сама встану и принесу. Конфликт не нужен, но и терпеть не стану.
Позже рассказала подруге Ленке, она аж покатилась со смеху: «Свет, значит, теперь Егорка будет доедать за Ниной Петровной? Может, ей инструкцию напишешь, как правильно кормить внуков?» Я посмеялась, но внутри было не до смеха. Дело не в сосиске — дело в границах. Я уважаю свекровь, но у меня свои принципы. Егор и так слишком скромный — даже если еда не нравится, промолчит. Но я-то обязана его защитить, даже от бабушкиной «заботы».
Теперь ломаю голову, как избежать повторения. Может, приносить Егору свою еду? Или садиться так, чтобы свекровь не могла дотянуться до его тарелки? Шучу, конечно… Хотя… Ладно, пока просто буду зорко следить и учить сына вежливо отказываться от сомнительных угощений. А эта злополучная сосиска до сих пор перед глазами стоит. Если Нина Петровна не поймёт намёков, придётся действовать жёстче — или контейнеры с едой таскать, или разговор по душам затеять. Но это уже другая история… А пока глубоко дышу и глажу Егорку по голове — слава богу, хоть он у меня терпелый ангел.
