Когда-то давно, в старые времена, жили в Москве супруги Александр и Людмила. Жили скромно, но душа в душу.

Однажды возвращался Александр с работы усталый, как побитая собака. В кухне пахло жареной картошкой с грибами, а жена его, Люда, накрывала на стол.
— Ну и запах! — выдохнул он, скидывая сапоги.
— Стараюсь для гостей, — улыбнулась она.
— Для кого?
— Ты же сам говорил, что твоя сестра Таня с мужем заглянут помыться, — пожала плечами Людмила.
— Говорил-то говорил, да только ты не заморачивайся. Потом жалеть будешь, — вздохнул Александр тяжко, будто камень на сердце нес.

Накануне мать ему позвонила — новость сообщила: племянница Таня с супругом Владимиром квартиру купили в соседнем доме, да вот беда — воду ещё не подвели, ремонт не закончен. Попросила, мол, пусть у вас помыться пару денёчков забегают. Вроде мелочь, но Александр знал: когда дело касалось тётки Марии и её дочки Тани — мелочей не бывало.

Люда, само собой, решила быть хлебосольной. Пришли Таня с Владимиром под вечер, шумные, улыбчивые. Таня сразу же принялась осматривать квартиру, чуть ли не в шкафы заглядывала, пока Александр дверь перед носом не прикрыл. Потом с важным видом попросила у Люды полотенца — «свои дома забыла». И после душа уходить никто не спешил — уселись за стол, где дымилась картошка. Таня причмокивала: «Ну и вкуснятина!», а Люда бросала взгляд на мужа — тот лишь плечами пожимал.

Назавтра — всё повторилось. И на третий день. Гости мылись, ужинали, ели так, будто три дня голодали. Люда старалась, но усталость брала своё. Таня капризничала: «Что это за гречка с грибами, вы правда ЭТО едите?» На четвёртый день не понравился ей суп: «Мяса не видно, одна водичка!» Александр не вытерпел и тактично спросил у Владимира, когда же воду подключат. Ответ был прост: «Да вчера с утра уже».

Таня смутилась.
— Ну, душ ещё не повесили… — пробормотала.

Когда они наконец ушли, Люда опустилась на стул:
— Сколько это ещё будет длиться? Я как в советской столовой!
— Надо что-то решать, — кивнул Александр.

На следующий день Люда встретила гостей с особым выражением. На столе стояли миски с сухим горохом, луком и кувшином кипятка.
— Это постная трапеза. Старообрядческая. Для души и тела полезно. Мы с Сашей теперь так питаемся. Присоединяйтесь, — сказала она без тени улыбки.

Таня поковыряла горох ложкой. Владимир сделал глоток и резко поднялся:
— Ладно, побежали. Дела ждут…

Утром Таня позвонила:
— У вас опять этот… горох?
— А как же. Люда говорит, курс — две недели. Если зайдёте, мясца прихватите, а то я уже котлет во сне вижу.
— Не придём. Душ повесили. Будем мыться дома, — отрезала Таня.

Через пару дней мать набрала:
— Сынок, тётка Мария говорит, твоя жена тебя морит голодом.
— Мам, не слушай ерунды. Я сыт, счастлив, а жена у меня — золото! Кстати, скоро переезжаем, эту квартиру продавать будем.

С тех пор гости пропали. А горох так и остался — символ спасения.