У моря — её мечта, их конфликт и чужая воля
Олеся шагала с работы выжатая, будто тряпка. Надеялась отдохнуть — наконец-то обещали выходной. Но перед самым закрытием цеха Марина Петровна, начальница с вечно надутыми губами, бросила:
— Соколова опять не выходит. У ребёнка сопли. Завтра ты отрабатываешь.
Олеся молча кивнула, хотя внутри всё клокотало. Уже второй месяц без выходных. А у любимицы начальницы вечно причины. Попробуй отказаться — тут же намекнут: «Много желающих на твоё место». Хоть бы кто спросил, каково это — тянуть смены, а ночами печь торты, чтобы скопить на мечту.
Дома расслабиться не удалось. На кухне сидела свекровь — Нина Семёновна. Женщина знатная: властная, самоуверенная, вечно всем недовольная. И вот опять явилась без предупреждения.
Олеся тихо сняла сапоги и прислушалась. Голоса за дверью были тихими, но знакомыми до боли. Свекровь снова пилила сына. И, как всегда, речь шла о ней.
— Пусть твоя умница отдаст мне ключи от той дачки, — раздался командный голос Нины Семёновны. — Я там зиму проведу. Морской воздух — для здоровья.
Олеся обомлела. Это та самая женщина, которая год назад кричала, что только дура купит развалюху у моря? Та, что называла её дурой, когда Олеся взяла кредит на недостающие сто тысяч? А теперь — требует ключи?
Домик у моря не свалился с неба. Она его выстрадала. Годами горбатилась, бралась за любую подработку, даже торты без сахара пекла — в их городе таких, как она, раз-два и обчёлся. Денег хватало на всё, кроме одного — мечты.
Когда нашёлся тот самый домик — скромный, но с видом на воду — чуть-чуть не хватило. Попросила мужа одолжить у матери. Ответ был издевательский: «Твоя без мозгов, ещё и мои деньги потратить хочет». Пришлось брать кредит. Но она справилась. За сезон — закрыла.
А теперь, когда дача начала приносить хоть и небольшой, но доход, Нина Семёновна решила, что ей… положено.
— Мам, мы там ремонт планируем, — осторожно сказал Дмитрий.
— Весной сделаете! — отрезала свекровь. — Я уже с подругами договорилась. Поедем оздоравливаться.
Олеся всё слышала. Молчала, пока не донеслось:
— Ты совсем от неё зависяешь, Дима. Всё по её указке. А мать теперь никто? Ты хоть понимаешь, как выглядишь?
Тут Олеся вошла.
— Нина Семёновна, прежде чем звать гостей в мой дом, можно было меня спросить, — твёрдо сказала она.
Свекровь сверкнула глазами:
— А с чего это твой дом? Он и моего сына тоже! Или теперь мать должна отчитываться?
Олеся устала. Не стала оправдываться. Впервые не проглотила.
— Ремонт не для красоты. Окна продувает, отопление еле греет. Вы там замёрзнете. Если здоровье важно — купите путёвку в санаторий. Деньги у вас есть.
Свекровь побелела. В глазах — чистая злоба.
— Больше ноги моей здесь не будет! А ты, Дима, пожалеешь! Как отремонтируете — она от тебя сбежит. Уже себе гнездо у моря свила!
Хлопнула дверью.
Дмитрий обнял Олесю:
— Прости. Ты столько вложила… А она, как всегда…
— Всё нормально, — прошептала Олеся. — Привыкла. Но больше границы топтать не позволю.
Через пару дней они поехали на дачу. Дмитрий уговорил её взять отпуск за свой счёт. Марина Петровна, конечно, отказала, но вмешался бывший директор — Сергей Иванович, и даже обрадовал: возвращается на место, а её «любимицу» отправляют в бессрочный отпуск. Победа.
В домике у моря было тихо. Неделю провели в хлопотах — искали мастеров, замеряли стены, считали расходы. По вечерам сидели на веранде, пили чай и молча смотрели на закат. Лучшие дни за последние годы.
А вернулись — и кто их ждал? Свекровь. Словно и не было скандала. Олеся лишь вздохнула. Теперь она знала — это не конец. Но и она уже не та.
Ремонт начался. И решение созрело само.
— Лёль, — как-то сказал Дмитрий, — давай мама будет там с осени до весны. Ей польза, а нам… спокойствие.
Так и сделали. Каждый год с октября по апрель Нина Семёновна жила на даче. Возвращалась посвежевшая, почти добрая. И Олесю больше не бесила. Виделись редко, но без скандалов.
На работе стало тихо. Олесе дали выходные. Торты пекла теперь для души. Даже Дмитрий помогал — мыл посуду, пробовал начинку.
Когда свекровь в очередной раз нагрянула без предупреждения, Олеся лишь улыбнулась. Слова больше не ранили. Домик у моря был её победой. И никто её не отнимет.
