Дом у Чёрного моря — её сокровенная мечта, их вечный спор и чужая бесцеремонность
Алевтина шла с работы обессиленная, будто выжатый тряпичный мешок. Надеялась хоть раз выспаться — ведь завтра обещанный выходной. Но перед самым закрытием цеха начальница Зинаида Петровна, самовлюблённая женщина с холодным взглядом, бросила сухо:
— Козлова опять не выйдет. У неё ребёнок заболел. Ты завтра работаешь.
Алевтина молча кивнула, внутри подступала ярость. Уже второй месяц без выходных, а у подружек шефа вечно «уважительные причины». Попробуй возразить — тут же намекнут: «Можешь искать другую работу». Кому какое дело, что после смены она до рассвета печёт пирожные, лишь бы откладывать на мечту?
Переступив порог квартиры, она сразу поняла — покоя не будет. На кухне сидела свекровь — Раиса Семёновна. Женщина властная, резкая, вечно всем недовольная. И вот, опять явилась без предупреждения.
Тихо сняв туфли, Алевтина подошла к кухне. Голоса звучали приглушённо, но каждое слово било по нервам. Свекровь, как всегда, пилила сына. И говорила, разумеется, о ней.
— Пусть твоя ненаглядная отдаст мне ключи от той халупы у моря, — раздался командный тон Раисы Семёновны. — Я там зимую. Воздух полезный, врачи советуют.
Алевтину будто обухом ударили. Это та самая женщина, которая год назад кричала, что только дура может вбухивать деньги в развалюху у моря? Та самая, что назвала её дурой, когда она брала кредит на недостающие сто тысяч рублей? А теперь — требует ключи?
Этот дом не упал с неба. Она горбатилась годами — бралась за любую подработку, даже тортики без сахара для местных ЗОЖников пекла. В их провинциальном городке таких, как она, раз-два и обчёлся. Денег хватало на всё, кроме главного — мечты.
Когда нашёлся тот самый домик — скромный, но с террасой и видом на море — чуть-чуть не хватило. Попросила муча одолжить у матери. В ответ — презрительное: «Твоя дура кредиты берёт, а теперь и мои деньги потратить хочет?». Пришлось лезть в долги. Но она справилась. За сезон — выплатила всё.
А теперь, когда домик начал приносить хоть и скромный, но доход, Раиса Семёновна решила, что он… её по праву.
— Мам, у нас там ремонт скоро начнётся, — робко пробормотал Денис.
— Весной сделаете! — отрезала свекровь. — Я уже с подругами договорилась. Поедем отдыхать.
Алевтина слышала каждое слово. Стояла за дверью, пока не прозвучало:
— Ты из-за неё совсем другим стал, Денис. Всё по её указке. А мать теперь не нужна? Ты себя хоть слышишь?
Тут она не выдержала и вошла.
— Раиса Семёновна, прежде чем приглашать подруг в мой дом, можно было хотя бы поинтересоваться у меня, — прозвучало тихо, но железно.
Свекровь вспыхнула:
— С чего ты взяла, что это только твой дом? Он и моего сына тоже! Или теперь мать должна у невестки разрешения просить?
Алевтина устала. Не стала оправдываться. Впервые не проглотила обиду.
— Ремонт не для красоты — окна текут, отопление еле греет. Вы там просто замёрзнете. Хотите поправить здоровье — купите путёвку в Кисловодск. Деньги-то у вас есть.
Свекровь побелела. В глазах — чистая ненависть.
— Больше ноги моей здесь не будет! А ты, Денис, ещё пожалеешь! Как только всё отремонтируют — она от тебя сбежит. Своё гнёздышко у моря уже свила!
Хлопнула дверью так, что стёкла задребезжали.
Денис подошёл, обнял:
— Прости. Ты столько вложила… А она, как всегда…
— Ничего, — прошептала Алевтина. — Привыкла. Но теперь я границы свои показывать буду.
Через два дня они уехали к морю. Денис уговорил её взять отпуск за свой счёт. Зинаида Петровна, конечно, отказала, но неожиданно вступился бывший владелец цеха — Василий Иванович — и даже обрадовал: он возвращается, а её «любимую подружку» отправляют в бессрочный отпуск. Маленькая победа.
В домике у моря было тихо. Неделю они провели в хлопотах — искали рабочих, меряли стены, считали расходы. По вечерам сидели на террасе, пили чай с вареньем и молча смотрели, как солнце тонет в воде. Наверное, это были самые спокойные дни за последние годы.
А потом вернулись. И кого встретили? Свекровь. Будто и не было её громких заявлений. Будто ничего не случилось. Алевтина лишь вздохнула. Теперь она знала — это не конец. Но и она уже не та слабая, что молча глотала обиды.
Ремонт начался. А с ним — и её решение.
— Любимая, — предложил как-то Денис, — давай мать пусть с осени до весны там живёт. И ей полезно, и нам… спокойнее.
Так и порешили. Каждый год с октября по апрель Раиса Семёновна жила у моря. Возвращалась посвежевшая, почти добрая. И уже не выводила Алевтину из себя. Виделись редко, но без скандалов.
На работе тоже стало легче. Выходные ей теперь давали. Торты она пекла не от нужды, а для души. Даже Денис помогал — мыл формы, таскал коробки, пробовал начинку.
Когда однажды свекровь снова ворвалась без звонка, Алевтина лишь улыбнулась. Её слова больше не ранили. Этот дом у моря был её победой. Победой, которую никто не отнимет.
