Вкус варенья – вкус памяти
Иван проснулся на рассвете, как заведено. Но вместо привычного запаха оладий или драников, наполнявшего обычно квартиру, царила тишина. Холодная, непривычная. Даже самовар стоял нетронутый. Он привстал на кровати, прислушался. Ни скрипа половиц, ни привычного шороха газеты, ни ворчания бабушки, которая обычно ворчала на телевизор, готовя завтрак. Сердце сжалось в груди.
Он рванул в её комнату. Бабушка лежала на боку, словно пыталась встать, но не сумела. Рука безвольно свисала с кровати, глаза полуприкрыты. Иван бросился к ней:
— Бабуль! Ты чего?
Губы её дрогнули, но звука не было. Он бережно перевернул её, уложил на спину и рванул за телефоном. Набрал «03» дрожащими пальцами. Потом вернулся, стал собирать вещи: ночную рубаху, тёплый платок, любимые тапки. Всё комментировал вслух — лишь бы не слышать эту пустоту, ставшую чужой и пугающей.
Когда приехала скорая, врач отвел его в сторонку:
— Внук? Говорить буду прямо. Плохо дело. В её годы шансов… мало. Если выкарабкается — вставать уже не сможет. Да и говорить вряд ли. Приготовься.
Иван не поверил. Да как так? Это ж его бабуля — крепкая, боевая, с огоньком в глазах! Она пережила лихие девяностые, подняла его одна… Как же она может не справиться?
Он держал её руку всю дорогу до больницы. Шептал, что всё наладится. Что он рядом.
Когда бабушку увезли на обследование, Иван остался ждать. В голове не укладывалось: вчера ещё стояла у плиты, подкладывала ему «ещё одну котлетку», а теперь… Её рука, всегда казавшаяся такой сильной, теперь была хрупкой, как тонкий ледок.
Вспомнилось, как они жили. Мать бросила его грудным — смылась в Германию с новым мужем. Отца он и не видел никогда. Только бабушка — его весь мир. А он… Сколько раз огрызался, хлопал дверью, кричал «отстань!». А она лишь вздыхала и гладила его по вихру.
На третий день он пришёл — кровать пуста.
— Ночью её не стало, — равнодушно сказала соседка по палате, жуя булку.
Иван выбежал в коридор, нашел врача. Тот сунул в руки бумаги, что-то говорил про ритуальные услуги, но слова долетали будто сквозь вату. Шёл домой, будто во сне.
Дома зазвонил телефон:
— Или завтра выходишь, или собираешь вещи! — рявкнул начальник.
— Собирайте, — бросил Иван и бросил трубку.
На поминки пришли три старушки-соседки. Знакомая из булочной помогла накрыть стол. Иван сидел, уставившись на бабушкино фото в траурной рамке. Она улыбалась с него, будто говорила: «Не кисни, внучек. Всё образуется».
Позже соседка спросила:
— Ты в курсе, что твоя мать приезжала?
Иван замер. Нет. Не знал. Оказалось, та хотела продать квартиру, забрать его в Берлин — новый муж прогорел с кафешкой.
— Бабуля знала? — тихо спросил он.
— ЗнаОн долго сидел на кухне, держа в руках бабушкин стакан с потрескавшейся позолотой, а потом впервые за много дней засмеялся, вспомнив, как она кричала на сериал «Сваты» и бросала в телевизор тапкой.
