Дневник.

Снова это чувство — будто весь мир сузился до размеров кухни. Взгляд упал на кулинарную книгу, брошенную мужем на стол с таким видом, будто это военный указ. Два месяца назад я вышла на пенсию и думала, наконец-то заживу для себя: в моём уютном уголке в Перми, среди лоскутов и вышивки, создавая что-то красивое. Но мечты рассыпались, как песок сквозь пальцы.

Владимир — так зовут моего мужа — будто подменили. Раньше он был строгим, но справедливым (руководил цехом на местном заводе), а теперь ведёт себя так, словно я его крепостная. Каждое утро — новый кулинарный «подвиг»: не дай бог простые щи или гречка — только изыски вроде утки в гранатовом соусе или грибного супа с трюфелями. Открывает сайты, тычет пальцем: «Завтра готовишь это!»

А эти списки дел… Будто я не жена, а подчинённая без права голоса. «Ты же на пенсии — сидишь без дела!» — бросает он, когда я пытаюсь возразить. Словно мои мечты — пустой звук. Даже мои любимые пяльцы пылятся в углу — времени нет, всё поглотили его бесконечные прихоти.

Ещё газеты. Каждое утро — бегом в киоск, будь то метель или ливень. «Мне нужно читать за завтраком!» — и ни капли сомнения, что мне, может, не хочется мчаться на улицу в семь утра. Я чувствую себя не человеком, а механизмом по исполнению его капризов.

Втайне начала смотреть объявления. Любая работа — хоть кассиром в «Пятёрочке», хоть уборщицей в школе — лишь бы вырваться из этой клетки. Но когда Владимир узнал, вскипел: «Ты должна заниматься домом, а не ерундой! Я твой главный смысл!»

Почему он решил, что я обязана жить только им? Разве у меня нет права на свои мысли, свои радости? Я не просила, чтобы он носился вокруг меня, как вокруг царицы, но и сама не хочу быть тенью.

Вчера, глядя на очередной его список («купить колбасу, почистить ботинки, заказать его любимый чай»), вдруг осознала: хватит. Я ещё дышу. Ещё могу что-то решать. Пусть даже это будет крошечная должность в сельской библиотеке — но там я буду собой. Закрыла ноутбук и прошептала в темноту: «Я устала. Но сдаваться не собираюсь».