**Живи ради меня**
Лидия, разбирая вещи в комнате сына, наткнулась на потрёпанную открытку, затерявшуюся за стопкой учебников. Детскими буквами было выведено: «Мамочка, ты — моё солнышко!» Она прижала её к груди, и сердце сжалось от внезапной боли. Опершись на стену, она медленно опустилась на пол, и слёзы хлынули, как прорвавшаяся плотина. Горе, годами прятавшееся в глубине души, накрыло её снова.
Семь лет прошло с тех пор, как она потеряла единственного сына, Мишу. Лишь сейчас она решилась прикоснуться к его вещам. Эта открытка, простенькая и такая тёплая, разрывала сердце. Лидия хотела кричать, выплеснуть всю боль, что жгла её изнутри. Вспомнилось, как Мише только исполнилось четырнадцать…
— Не увижу тебя взрослым, не узнаю твоих детей… — прошептала она, окидывая взглядом комнату. На полках — его книги, на столе — старый мобильник, разбросанные конспекты. Всё будто ждало его возвращения, будто вот-вот дверь откроется, и он войдёт с той самой улыбкой.
В памяти всплыл тот роковой день. Миша ушёл в поход с друзьями в Алтайские горы. Неделю всё было спокойно, но утром её разбудило тревожное предчувствие. Рассвет ещё не занялся, а сердце уже бешено колотилось. Тишина в доме давила, и она, сгоняя чёрные мысли, схватила телефон.
— Позвоню, проверю, — решила она, набирая номер сына. Но в трубке — лишь длинные гудки. Она звонила снова и снова, без ответа. К обеду, обзвонив всех его друзей, узнала страшное: её мальчик сорвался с утёса на рассвете. Никто не видел, как он там оказался один. Когда услышали его крик, было уже поздно…
— Сынок, как мне жить без тебя? — шёпотом спросила Лидия, глядя в пустоту. — Зачем мне эта жизнь?
Она вспомнила день похорон. Они с мужем вернулись в пустой дом, будто вымерший. Холод пробирал до костей, а между ними выросла стена. Не удивительно, что вскоре он собрал вещи и ушёл, бросив: «Мне здесь не за что держаться».
— И мне не за что, — повторила она ему вслед. Тогда земля ушла из-под ног, и Лидия провалилась в пустоту. Часть души умерла в тот день. Она пыталась жить дальше, даже встречалась с мужчиной, но сил не осталось.
А сегодня её уволили. Денег не хватит даже на квартиру. Лидия снова раскрыла открытку, и слёзы капнули на выцветшие буквы. Она подумала о том, чтобы уйти. Страха не было — лишь жалость к себе.
— Живи ради меня, мама, — вдруг раздался голос Миши, такой чёткий, что она вздрогнула.
— Как?.. — прошептала она, озираясь.
— Я всегда рядом, — продолжал голос. — Мне больно, когда ты так страдаешь. Если уйдёшь, я не найду покоя. Живи, молись за меня. Будь счастлива — и я буду счастлив. Но если ты будешь мучиться, мои муки станут невыносимы. Живи ради меня и ради тех, кому ты нужна.
— Кому? — чуть не крикнула она, но ответа не было. Комната поплыла перед глазами, и Лидия, закрыв веки, ощутила, как её затягивает в вихрь. Очнулась — всё так же сидела на полу, сжимая открытку. Солнечный луч гладил щёку, и впервые за годы в душе стало тихо. В ушах звучало: «Живи ради меня, мама».
В тот день она разобрала вещи сына. С каждой книгой, каждой вещью прощалась, но чувствовала — он рядом. Отдала всё соседям с детьми, и боль чуть отпустила. Распахнув окно, вдохнула воздух, пахнущий опавшей листвой, и зажмурилась от солнца.
На следующий день поехала на кладбище. Мелкий дождь сеялся, холод пробирал до ко…
**Запись в дневнике.**
Теперь я знаю: у смерти нет права забирать у нас жизнь дважды. Она забрала сына, но не смогла убить его любовь. Я буду жить — ради него. А ещё ради тех, кому смогу подарить то, что не успела отдать ему. Миша научил меня: даже в самом тёмном подвале души можно найти свет, если помнить, ради кого зажигать его.
