Я больше не выдерживаю. Куда девать мою старую мать?
Мне кажется, я сойду с ума. Думала, справлюсь, но нет — кончились силы. Хочу выговориться, потому что сердце разрывается.
Я младшая в семье. Старший брат, Дмитрий, на три года меня старше. Мама родила нас поздно: Дмитрия — в 42. Родители ждали детей годами, у мамы не получалось забеременеть, но чудо случилось — она подарила жизнь брату.
А я, Татьяна, появилась через три года, когда ей было 45. Её возраст чувствовался всегда. Мы росли с родителями, которые казались нам старее всех в школе. Порой не хватало их энергии, их понимания, но мы не ржали — мама с папой любили нас безумно, а мы отвечали тем же.
В 17 лет я потеряла отца. Это был удар. Мама словно погасла, будто сердце её раскололось. Для нас с Димой — боль, но мы держались, пережили. Жизнь шла дальше. Брат окончил МГУ, уехал в Германию, живёт там до сих пор. А я осталась в Нижнем Новгороде.
Сейчас маме 78, и она требует ухода. Я забрала её в свою хрущёвку. Но оказалось — это ад. Пожилой человек — сложнее ребёнка. Мама вечно забывает выключить плиту, хотя я сто раз говорила не подходить к ней. «Хотела помочь», — бормочет она, а я стискиваю зубы, потому что ругать её не могу.
Не решаюсь сказать, что её стряпня несъедобна. То пересолит, то недожарит, а бывает — ставит суп вариться и забывает. Провалы в памяти пугают. Как-то она ушла из дома и заблудилась. Я металась по улицам, звонила всем, пока соседка не сообщила, что видела её у метро — растерянную, испуганную.
До сих пор трясусь, представляя, что могло случиться. Уход за матерью высасывает все силы. Хочу жить для себя, но каждый день — бег по кругу. Я на грани.
Мне уже за 50. Вырастила двоих детей, отдала им всё, а теперь, когда они разлетелись, думала — наконец свобода. Ан нет — снова нянька, только для матери. Её здоровье ухудшается, беспомощность растёт, а я чувствую, как сама таю.
Не знаю, что делать. Иногда ловлю себя на чудовищной мысли: куда её пристроить? Понимаю, как это звучит. Она — мать, та, что жизнь подарила, всё для нас отдавала. Но я тону. Нет ни сил, ни терпения.
Дмитрий звонит из Германии, спрашивает, как дела, но помочь не может. У него своя семья, работа. Присылает евро, но деньги — не выход. Я одна в этой войне, и каждый день — борьба с виной. Виню себя за раздражение, за мечты о побеге, за то, что иногда хочу просто сбежать.
Мама не виновата. Она не просила стареть, болеть, забывать всё. Но и я не просила, чтобы моя жизнь стала сплошным уходом. Люблю её, но эта любовь душит.
Вспоминаю, какой она была: сильной, мудрой, всегда знала, что сказать. Теперь сама — как ребёнок, а я не справляюсь. Не хочу отдавать её в интернат — сама мысль режет сердце. Но сколько ещё я выдержу?
Подруги советуют нанять сиделку или обратиться в соцслужбы. Но как я позволю чужому ухаживать за ней? А вдруг будут грубить? А вдруг она подумает, что я её бросила?
Каждый вечер, укладывая маму, смотрю на её морщины. Она улыбается, то называет меня Танюшей, то путает с тётей Леной. И каждый раз думаю: где взять силы, чтобы не сломаться?
Не знаю, куда деть мать. Не знаю, как совместить долг и собственное счастье. Любовь борется с отчаянием, и я не знаю, что победит…
