«Ты ещё в кровати? Быстро вставай, Ване завтрак готовить!» — протрезвонил телефон, выдернув меня из слайма сна. Я молча собрала рюкзак и вышла, окончательно убедившись: перевоспитывать тридцатилетнего ребёнка — дело гиблое.

Наша история началась на дне рождения подруги в уютной кофейне Нижнего Новгорода. Ваня заметил меня сразу — весь вечер сыпал шутками, размышлял о Достоевском и так забавно морщил лоб, что я не удержалась и рассмеялась. После третьей порции медовика он взял мой номер, а потом три дня держал в интриге — то ли забыл, то ли проверял мою выдержку. Когда он наконец позвонил, мы встретились в том же кафе, но теперь он ждал меня с огромным букетом пионов (красиво, хотя мама позже сказала, что «нормальный мужик дарит розы»).

Прогулки по набережной, дурацкие селфи у памятника Чкалову, ночные разговоры под одеялом — через два месяца мы съехались. Вернее, я переехала к нему, потому что моя комната в хлопушке на Автозаводе и так напоминала капсулу для космонавтов. Ваня жил в центре, в «еврооднушке» с видом на кремль — звучало романтично, пока я не увидела, что «евро» тут только в цене аренды. Ваня гордо называл это «лаунж-пространством», хотя на деле мы могли либо сидеть на диване, либо лежать на диване.

Но ладно — ради любви можно потерпеть отсутствие личного пространства. Я мысленно готовилась к утру понедельника, но судьба решила начать тест-драйв наших отношений в воскресенье. В 7 утра его телефон взвыл, как пожарная сирена. Ваня, не открывая глаз, сунул мне трубку: «Мам…»

«Соня, ты чего копаешься? Ванюша на работу скоро, надо яичницу с беконом!» — рявкнула в трубку женщина, будто я внезапно забыла устав ЖЭКа. Ваня тем временем уютно зевнул и потянулся к чашке, которую я, оказывается, уже должна была наполнить кофе.

Через двадцать минут мои вещи летели в сумки с такой скоростью, будто я участвовала в чемпионате по спортивной сборке. Вызов такси — виноватый взгляд Вани, но никаких «стой, давай обсудим» — хлоп дверью, и вот я уже пью мамин травяной сбор в нашей хрущёвке, размышляя, как объяснить подругам, что «перспективный парень с ипотекой» оказался эталоном маминого солнышка.

Дальше — стандартный сценарий: поток смс («Да ладно, она просто заботится!»), уговоры подруг («У тебя что, принцы на деревьях растут?»), и наконец — тишина. Теперь, когда сердце успокоилось, я понимаю: да, возможно, мама Вани просто хотела помочь (и заодно проконтролировать график питания сыночка). Но если его идея совместной жизни — это я на кухне, а он — на диване с мамиными инструкциями, то это не любовь, а расширенная стажировка домработницы.

Иногда мне снится, как мы снова смеёмся у фонтана на Покровке. Но потом я просыпаюсь — и благодарю себя за то, что не стала героиней анекдота про свекровь и несчастную невестку. Хотя… эх, Ваня, как же ты классно рассказывал про Достоевского.