Тесть довёл меня до слёз — я просто в шоке от его поведения…
В маленьком городке под Тверью, где старые липы шелестят над узкими улочками, моя жизнь в 29 лет превратилась в кошмар из-за унижений, которые я не могу стереть из памяти. Меня зовут Татьяна, я замужем за Денисом, у нас годичная дочь Лера. Но мой тесть, Николай Петрович, своими словами и поступками буквально раздавил меня. Его отношение убило во мне всякое чувство собственного достоинства, и я не знаю, как дальше существовать в этой семье.
### Семья, в которой я хотела быть своей
Денис — моя первая любовь. Мы расписались три года назад, и я верила, что у нас будет крепкая семья. Его родители, Николай Петрович и Валентина Михайловна, поначалу казались хорошими людьми. Свекровь относилась ко мне тепло, а тесть был немного замкнутым, но я думала — со временем привыкнем друг к другу. Мы живём в их доме, в отдельной комнате, пока копим на своё жильё. Я старалась быть идеальной невесткой: готовила, убирала, соблюдала их правила. Но Николай Петрович, видимо, никогда не видел в меня свою.
После рождения Леры всё покатилось под откос. Я пропадала с ребёнком, выматывалась, но всё равно тянула хозяйство. Свекровь иногда сидела с Лерой, за что я была благодарна. Но тесть стал смотреть на меня с откровенным пренебрежением. Его колкости — «Татьяна, ты лентяйка», «Дом как свинарник» — стали привычными. Я терпела, думая, что он просто человек старой закалки. Но его последний поступок перешёл все границы.
### Унижение, которое добило меня
На днях у Валентины Михайловны был юбилей. Я весь день стояла у плиты: делала оливье, фаршированные перцы, пекла торт. Хотела, чтобы всё было на высоте. За столом собралась вся родня Дениса. Я бегала, обслуживала гостей, присматривала за Лерой. Николай Петрович весь вечер молчал, но под конец, когда я подала торт, вдруг громко бросил: «Татьяна, ты вообще не хозяйка. Живёшь в моём доме, ешь за моим столом, а пользы от тебя — ноль. Денис, ну зачем ты такую взял?»
Воцарилась тишина. У меня в глазах тут же выступили слёзы. Валентина Михайловна попыталась замять: «Коля, хватит!», но он продолжил: «Что, не так? Только и знает, что с ребёнком нянчиться, а дом на мне и Вале держится». Я выскочила на кухню, чтобы не разреветься при всех. Денис за мной вышел, обнял, но только сказал: «Тань, не обращай внимания, он же выпил». Выпил?! Это не оправдание! Его слова — не случайность, это его настоящая правда обо мне.
### Боль и безысходность
До сих пор не могу прийти в себя. Николай Петрович унизил меня на глазах у всей семьи, будто я дармоедка, сидящая у них на шее. Да, мы живём в их доме, но я плачу за свет, покупаю продукты, убираюсь, готовлю. Я не бездельничаю! Денис зарабатывает, но его зарплаты хватает только на базовые расходы. Я не просила у тестя ничего, кроме элементарного уважения, а получила только гадости. Его слова — как нож в сердце, который отравляет каждый мой день.
Я пыталась поговорить с Денисом. «Твой отец оскорбил меня, как ты можешь молчать?» — спросила я. Он ответил: «Папа просто резкий, но не плохой. Потерпи, скоро съедем». Потерпи? Сколько ещё можно? Я не хочу жить там, где меня считают никем. Лера растёт, и я не позволю, чтобы она видела, как унижают её мать. Свекровь звонит, уговаривает не злиться, но я не могу сделать вид, что ничего не произошло.
### Что делать?
Я в тупике. Уйти? Но мы с Денисом пока не можем снять жильё, а к моим родителям ехать — далеко и не вариант. Поговорить с тестем? Боюсь, что он снова меня затопчет. Или молчать, чтобы сохранить семью? Но каждый день в этом доме — как на иголках. Подруги говорят: «Тань, требуй извинений, ты не должна это терпеть». Но как требовать, если Денис не хочет ссориться с отцом?
Я хочу защитить себя и Леру. Хочу, чтобы муж был на моей стороне, а не отмаскировался за «потерпи». В 29 лет я мечтала о любви и уюте, а теперь чувствую себя чужой в доме, где живу. Как вернуть самоуважение? Как заставить тестя хотя бы не хамить? Или это безнадёжно, и мне просто нужно бежать, чтобы не сойти с ума?
### Мой крик души
Эта история — мой вопль о праве на уважение. Николай Петрович, может, и считает себя главным, но его слова раздавили мою веру в эту семью. Денис, может, и любит меня, но его молчание — как удар в спину. Я хочу, чтобы моя дочь росла в доме, где её маму не унижают. В 29 лет я заслуживаю быть не «плохой невесткой», а любимой женой, матерью, женщиной.
Я — Татьяна, и я найду способ отстоять своё достоинство, даже если придётся уйти из этого дома. Пусть это будет тяжело, но я не дам ему сломать себя.
