Тесть довёл меня до слёз — я была в шоке от его поступков
В тихом городке под Рязанью, где вековые берёзы шелестят над мощёными улочками, моя жизнь в 29 лет омрачена обидой, которую не стереть из памяти. Меня зовут Людмила, я замужем за Дмитрием, и у нас подрастает годовалая дочь Варвара. Мой тесть, Андрей Петрович, своим поведением заставил меня рыдать, и до сих пор мне стыдно вспоминать его слова. Его отношение убило во мне уверенность, и я не понимаю, как жить дальше под одной крышей с этими людьми.
### Семья, в которой я так хотела быть своей
Дмитрий — моя первая и единственная любовь. Мы расписались три года назад, и я верила, что нас ждёт счастливая жизнь. Его родители, Андрей Петрович и Татьяна Николаевна, поначалу казались душевными людьми. Свекровь была ласковой, а тесть — немного замкнутым, но я надеялась, что со временем мы сблизимся. Мы с Димой живём в их доме, в отдельной комнате, пока копим на своё жильё. Я старалась быть образцовой невесткой: стряпала, убиралась, соблюдала их порядки. Но Андрей Петрович, похоже, так и не принял меня за свою.
После рождения Вареньки стало только хуже. Я целыми днями возилась с ребёнком, вымотанная, но всё равно находила силы помогать по хозяйству. Свекровь иногда брала малышку на руки, и я была ей признательна. Но тесть стал смотреть на меня с усмешкой. Его колкости — «Люда, ты совсем обленилась», «В доме как у свиней» — стали привычными. Я молчала, думая, что он просто суров. Но его последний поступок перешёл все границы.
### Унижение, которое разбило мне сердце
На прошлой неделе мы праздновали именины Татьяны Николаевны. Я с утра до вечера готовила: щи, оливье, медовик. Хотела, чтобы всё было на высоте. За столом собралась вся родня Дмитрия. Я бегала, подливала чай, присматривала за Варварой. Андрей Петрович весь вечер хмурился, а под конец, когда я подала торт, вдруг рявкнул: «Людмила, да ты и жены-то никакой. Живёшь за мой счёт, хлеб мой жрёшь, а пользы ноль. Димка, ну как ты связался с такой?»
Все замерли. У меня тут же подступили слёзы. Татьяна Николаевна попробовала его утихомирить: «Андрей, хватит!» — но он продолжил: «Что, не прав? Только и знает, что с дитём нянькаться, а дом на нас с Таней висит.» Я убежала в сени, чтобы не разреветься на глазах у всех. Дмитрий вышел за мной, обнял, но пробормотал: «Не обращай внимания, он под мухой.» Под мухой? Да это не оправдание! Его слова — не случайность, а то, что он давно обо мне думает.
### Боль и безысходность
До сих пор не могу прийти в себя. Андрей Петрович опозорил меня перед всей роднёй, будто я дармоедка, севшая им на шею. Да, мы живём в их доме, но я плачу за свет, покупаю продукты, мою полы, топлю печь. Я не бездельничаю! Дима зарабатывает, но его зарплаты хватает только на самое необходимое. Я не просила у тестя ни копейки, лишь немного уважения, а получила ненависть. Его слова — как нож в сердце.
Я пыталась поговорить с Дмитрием. «Твой отец меня оскорбил, как ты можешь молчать?» — спросила я. Он ответил: «Папка у нас крутой, но не злой. Потерпи немного, скоро своё жильё найдём.» Потерпи? Сколько ещё? Не могу жить там, где меня считают пустым местом. Варя растёт, и я не хочу, чтобы она видела, как унижают её мать. Свекровь звонит, уговаривает не дуться, но я не могу сделать вид, что ничего не было.
### Что же делать?
Не знаю, как быть дальше. Уйти? Но мы с Димой не можем снять квартиру, а к моим родителям ехать далеко. Поговорить с тестем? Боюсь, он снова меня затопчет. Или смириться ради семьи? Но каждый день в этом доме — как на иголках. Подруги твердят: «Людка, требуй извинений, тебе не к лицу терпеть такое.» Но как требовать, если Дима боится перечить отцу?
Хочу защитить себя и Варю. Хочу, чтобы муж встал на мою сторону, а не отмахивался. В 29 лет я мечтала о любви и тепле, а теперь чувствую себя лишней в собственном доме. Как вернуть себе достоинство? Как заставить тестя увидеть во мне человека? Или это безнадёжно, и нужно бежать, пока не сломалась окончательно?
### Моя борьба за честь
Эта история — мой крик о праве на уважение. Андрей Петрович, может, и хозяин в доме, но его слова убили мою веру в родных. Дмитрий, может, и любит, но его трусость — как нож в спину. Хочу, чтобы моя дочь росла в семье, где мать не унижают, где дом — не поле битвы. В 29 лет я заслуживаю быть не «никчёмной снохой», а женой, матерью, человеком.
Я — Людмила, и найду в себе силы постоять за себя, даже если придётся уйти из этого дома. Пусть будет тяжело, но я не дам тестю растоптать мою гордость.
