Два года молчания: как дочь отвернулась от матери
В нашем старом доме на краю небольшого городка под Тверью жила одна женщина, Людмила Степановна. Ей было уже за семьдесят, а в глазах её, усталых, но добрых, таилась какая-то глубокая печаль. Я иногда навещала её, приносила что-нибудь к чаю — то булочки, то домашнее варенье. Обычно она встречала меня с улыбкой, рассказывала о былых временах, о дальних поездках, которые ей довелось совершить в молодости. Но о семье говорила редко, будто это была незажившая рана, к которой больно прикасаться. Однако однажды, перед Рождеством, она решилась поведать мне историю своей дочери, с которой не разговаривала уже два года. Её слова, полные горечи и тоски, я хочу передать вам.
В тот день Людмила Степановна сидела у окна, глядя на заснеженный двор, и казалась особенно задумчивой. Я принесла немного угощений — пирог с яблоками да мёд в глиняной крыночке. Она поблагодарила, даже попыталась улыбнуться, но я видела — на сердце у неё лежал камень. Мы сели пить чай, и тишина между нами становилась всё тяжелее. Я не решалась спрашивать, но вдруг она заговорила, и голос её дрожал:
«Прошло уже два года, Ольга. Два года, как моя дочь не подаёт весточки. Я пыталась поздравить её с днём рождения, но, видно, телефон её сменился. Даже не знаю, где она теперь…»
Она замолчала, будто собираясь с духом, чтобы рассказать всё с самого начала. Вздохнув, Людмила Степановна начала свою историю, и я почувствовала, как каждое её слово отзывается болью.
«А ведь когда-то у нас была счастливая семья. С мужем познакомились ещё молодыми, в Твери, на вечеринке у друзей. Он был таким весёлым, душа компании. Мы не спешили с детьми — хотели пожить для себя, посмотреть мир. Работа в леспромхозе позволяла ему бывать в дальних командировках, и мы вместе объездили пол-России — от Валдая до Урала. Жили душа в душу.
Трудились много, и со временем смогли купить трёхкомнатную квартиру здесь, в нашем городке. Это была наша гордость, наш дом. Муж всё делал сам — и стены красил, и мебель мастерил. Мечтал, чтобы у нас был уютный уголок, где мы вырастим детей и будем счастливы. И мечта его сбылась. Когда родилась наша Олечка, я думала — счастью нет предела. Муж души в ней не чаял, носил на руках, баловал. Это было наше сокровище.
Но девять лет назад его не стало. Сердце отказало внезапно, и он ушёл буквально за день. До сих пор не могу смириться с этой пустотой. Без него всё изменилось, будто краски потускнели. Олечка тоже стала другой. Захотела жить отдельно, сняла комнату в городе. Я не противилась — каждому своя дорога. Мы ещё общались, она приезжала, иногда звонила. Но два года назад всё разом рухнуло.
Пришла она ко мне с серьёзным разговором. Решила, что пора обзавестись своим жильём. Хотела взять ипотеку, но денег не хватало. Я сразу сказала — помочь не смогу. После смерти мужа почти все сбережения ушли на похороны да на долги. А пенсия моя… ну, ты знаешь, на неё особо не разгуляешься.
Тогда она предложила продать нашу квартиру. Говорила, можно купить мне однокомнатную, а разницу пустить на её ипотеку. Она бы получила жильё, а я — маленькую квартиру. Я отказалась. Не из-за денег. Эта квартира — всё, что осталось от мужа. Здесь каждый угол, каждая вещь напоминает о нём. Как я могла это продать? Олечка настаивала, говорила, что отец всё это делал для неё, что квартира всё равно будет её. Я пыталась объяснить, что хочу, чтобы она здесь жила, помнила нас, но она не слушала.
В тот день она кричала на меня, обвиняла в чёрствости. А потом хлопнула дверью и ушла. С тех пор прошло два года. Ни звонка, ни письма. От соседки слышала, что Олечка всё-таки взяла ипотеку. Работает без выходных, чтобы выплатить. Живёт одна, без семьи, без детей. Как она встретит кого-то, если всё время в заботах? Пыталась дозвониться — старый номер не отвечает. Видно, сменила. Даже наша общая знакомая её в последний раз видела больше года назад.
А я переживаю. Но что поделаешь? Она меня видеть не хочет. А годы-то идут… Скоро мне семьдесят. Неужели я так сильно виновата? Неужели она не простит?»
Людмила Степановна умолкла, глядя на пустую чашку. Глаза её блестели, а я не знала, что сказать. Эта история — не просто о ссоре. Это о любви, которая не угасла, о памяти, что согревает душу, и о стене, выросшей между самыми близкими людьми. Хочется верить, что Олечка ещё найдёт дорогу к матери. Но пока в доме Людмилы Степановны тихо, и лишь старые фотографии на стене напоминают о днях, когда они были одной семьёй.
