В тихом городке под Владимиром, где золотая осень покрывает тёплым ковром узкие улочки, моя жизнь в 55 лет рассыпается из-за женщины, которая должна была быть просто свекровью. Меня зовут Татьяна, я замужем за Сергеем почти три десятилетия, у нас двое взрослых детей. Но два месяца назад Сергей привёз в наш дом свою 84-летнюю мать, Валентину Петровну, и её присутствие стало последней каплей. Скоро я подам на развод, потому что больше не в силах выносить её контроль и его безмолвие.
Брак, который был моей крепостью
Мы с Сергеем создали семью молодыми, вместе прошли через всё: поднимали хозяйство, растили детей, переживали тяжёлые времена. Он всегда был опорой, хоть и немногословным. Его мать, Валентина Петровна, жила в деревне в сорока верстах от нас, и я относилась к ней с уважением, хоть она никогда не скрывала, что считает меня «недостойной» невесткой. Я сносила её колкости, редкие визиты — лишь бы сохранить мир. Наша квартира была нашим гнёздышком, где я, учительница на пенсии, и Сергей, бывший шофёр, наслаждались покоем. Но всё перевернулось, когда она поселилась у нас.
Два месяца назад Валентина Петровна упала и сломала руку. Сергей, даже не спросив меня, решил перевезти её к нам. «Маме нужен уход, это ненадолго», — сказал он. Я согласилась, думая, что поухаживаю за ней пару недель. Но она не только осталась, а превратила наш дом в своё царство. Рука уже зажила, но она и не думает возвращаться в деревню, а Сергей молчит, позволяя ей хозяйничать.
Свекровь, захватившая моё гнёздышко
Валентина Петровна — как буря. С первого дня она установила свои порядки. «Таня, суп ты варишь не по-нашему», «Кто так бельё гладит?», «Пыль везде, разве это порядок?» — её голос не умолкает с утра до вечера. Она переставляет мои вещи, выбрасывает еду, если ей «не нравится», указывает, что покупать. Я ухаживаю за ней — кормлю, стираю, бегаю в аптеку, — но в ответ слышу только упрёки. «В наше время невестки знали своё место», — бросает она, и я чувствую себя дворовой девкой.
Хуже всего её влияние на Сергея. Она шепчет ему, что я «неряха», и он верит. Вчера за ужином она заявила: «Сережа, женился бы на Маринке — жили бы как люди». Я ждала, что он хоть слово скажет в мою защиту, но он опустил глаза и молчал. Его молчание — как нож в спину. Тридцать лет я строила этот дом, а теперь чувствую себя чужой. Наши дети, живущие отдельно, уговаривают: «Мам, потерпи, она же старушка». Но терпение моё лопнуло.
Решение, от которого холодеет внутри
Я больше не могу. Валентина Петровна не просто погостила — она забрала мой дом, моего мужа, мой покой. Я сказала Сергею: «Или она уезжает, или я подаю на развод». Он ответил: «Таня, как ты можешь так о матери говорить?» Как могу? А как он может смотреть, как она меня в грязь втаптывает? Я не хочу скандалов, но жить так — значит перестать быть собой. В 55 лет я хочу тишины, а не вечных придирок 84-летней старухи, которая вообразила себя хозяйкой.
Я подам на развод. Подруга Надя советует: «Тань, сними комнату, начни заново». Но страшно. Пенсия маленькая, здоровье уже не то, да и дети осудят. А если Сергей выберет мать, и я останусь одна? Но ещё страшнее — превратиться в тень, которой все помыкают. Валентина Петровна, может, и не злая, но её властность меня убивает. Сергей, может, и любит меня, но его слабость — предательство.
На распутье
Стою перед выбором. Поговорить с Сергеем ещё раз? Но он глух к моим словам. Уговорить Валентину Петровну уехать? Она ни за что не согласится, а выгонять старуху силой не хочу. Или подать на развод, как решила, и начать с чистого листа? Дети просят подождать, но они не знают, каково это — жить под пятой свекрови. В 55 лет я хочу дышать полной грудью, хочу, чтобы мой дом снова стал моим, чтобы муж был моим, а не её послушным сынком.
Соседки перешёптываются: «Тань, хватит быть тряпкой». Но сердце ноет при мысли о разводе. Где найти силы уйти? Как защитить себя, не разрушив семью? Или это уже не семья, а тюрьма, из которой пора бежать?
Мой крик души
Эта история — мой крик о праве на жизнь. Валентина Петровна, может, и не хотела зла, но её слова сжигают меня дотла. Сергей, может, и хороший человек, но его молчание стирает меня в порошок. Я хочу, чтобы дети гордились матерью, которая нашла в себе силы постоять за себя. Хочу, чтобы мой дом был крепостью, а не полем боя. В 55 лет я заслужила покой, а не роль прислуги при свекрови.
Я — Татьяна, и я найду в себе смелость уйти, даже если сердце разорвётся на части. Пусть этот шаг будет самым тяжёлым, но я не позволю свекрови стереть меня в пыль.
