«Ты родного брата на улицу выставляешь?!» — мама чуть не поседела от обиды, когда мы отказались приютить моего безработного брата с беременной женой.
В каждой семье случаются размолвки. Одни быстро забываются, другие оставляют глубокие шрамы. Наша семья из Нижнего Новгорода не стала исключением.
Мою маму, Надежду Петровну, до сих пор трясёт, когда вспоминает, как мы с мужем не пустили младшего брата Дениса и его жену к себе. Просто так. Без денег, без договора — «ненадолго, пока не устроятся». Но «ненадолго» у них всегда превращается в годы. А квартира у нас сдаётся, и эти деньги идут на ипотеку. Кстати, квартира не мамина, а мужа, потому что он, в отличие от Дениса, работает и обеспечивает семью.
Но для мамы главное — «кровь». Значит, мы «обязаны».
Отец умер, когда мне было тринадцать, а Денису только исполнилось семь. Мы оба тяжело пережили потерю, но мама решила, что страдает он сильнее. С тех пор она носилась с ним, как с фарфоровой вазой. Ни помыть посуду, ни убраться — «он ещё ребёнок». А я постарше — значит, всё на мне.
Я быстро повзрослела. Стирала, готовила, следила за домом. Когда пришло время поступать, мама отрезала: «Брось, кому ты нужна с твоей учёбой?» Пришлось подрабатывать: днём — занятия, вечером — кафе. Мама ворчала, но деньги брала. А любую попытку съехать называла «изменой».
Потом я встретила Игоря. Он был старше, работал строителем, надёжный, как скала. Через год мы поженились и сняли двушку. Жить с родителями не хотели — мечтали о своём гнёздышке. Я устроилась бухгалтером, и мы копили. Его зарплата — на жизнь, моя — на первый взнос.
А потом умер его отец. Свекровь с горя чуть не слегла. К счастью, у неё была сестра в Сочи, и та позвала её пожить у моря. У тёщи осталась трёшка в центре. Мы предложили: давай сдадим, а деньги будем переводить ей — на жизнь, на лечение, на отдых. Всё честно, с договорами.
Прошло четыре года. Тёща окрепла, возвращаться не спешила. Мы исправно платили ипотеку, копили. А потом она вдруг сказала: «Оформлю квартиру на Игоря. Вы заслужили». Мы были тронуты.
И тут началось. Мой брат Денис к тому времени обзавёлся женой. Девчонке — восемнадцать, на пятом месяце. Жили у мамы — в одной комнате, в бесконечных скандалах. Мама невестку терпеть не могла, но выгнать не решалась. А тут узнаёт, что квартира теперь наша.
И Надежда Петровна является к нам с пирогом, конфетами и сладкой улыбкой:
— Какие вы у меня молодцы! А я вот подумала… Может, пустите Дениса с Людой к себе? Ненадолго. Всё равно пустует!
Я сдержалась, но внутри закипело.
— Мам, квартира сдаётся. На эти деньги мы платим кредит. Это не прихоть — необходимость.
А мама — в слёзы:
— Ты что, родного брата в подвал отправишь?! Я тебя растила, всё для тебя, а ты… Игорь-то добрый, он поймёт!
Игорь промолчал. Я продолжила:
— Мама, ты Дениса всю жизнь держала в тепле. Он не работал, не учился, ни за что не отвечает. Теперь ребёнок скоро, а он даже съёмную комнату снять не может. Это твой выбор. Мы с Игорем пашем. Если тебе жалко — сама и помогай. У нас своя жизнь.
Мама собрала пирог в пакет и ушла. Теперь звонки редкие, смс — сухие.
А я думаю: что было бы, согласись мы? Квартиранты бы съехали, началось бы «ну ещё немного», потом «ребёнку садик нужен», потом «рано ещё»… А мы остались бы с долгами и разбитыми мечтами.
Нет. Мы поступили правильно. Семья — это не терпеть чужую лень. Пусть мама обижается. Её обида — её выбор. А у нас своя дорога. И мы с неё не свернём.
