«Ты что, родного брата на улицу выбросить собралась?!» — мама смотрела на меня с таким укором, будто мы совершили предательство, отказавшись приютить моего взрослого, но безработного брата с его беременной женой.
В каждой семье случаются размолвки и обиды. Одни — как лёгкий ветерок, другие — словно трещина в крепком льду, разделяющая самых родных. Наша семья из Нижнего Новгорода не стала исключением.
Мою мать, Антонину Петровну, до сих пор колотит от злости, потому что я и мой муж Дмитрий не согласились пустить в нашу квартиру младшего брата Максима и его юную супругу. Бесплатно, без договора, «всего на пару месяцев, пока не встанут на ноги». Вот только проблема: такие «несколько месяцев» обычно превращаются в годы, а мы эту квартиру сдаём, и деньги идут на выплату ипотеки. И да, квартира не мамина, а официально принадлежит Дмитрию, потому что именно он, в отличие от моего брата, работает, платит и понимает цену деньгам.
Но для мамы важнее всего — «кровные узы», а значит, мы «обязаны».
Отец умер, когда мне было тринадцать, а Максимка только пошёл в первый класс. Мы оба тяжело переживали потерю, но мама почему-то решила, что страдает больше всех именно он. С тех пор она носилась с ним, как с фарфоровой вазой. Ни посуду помыть, ни вещи разложить — «он ещё ребёнок». А я, старшая, должна была тащить всё на себе.
Я взрослела рано. Стирала, готовила, прибиралась. Когда пришло время поступать в институт, мама только отмахнулась: «Какая учёба? Ты и так на мне сидишь!» Пришлось искать подработку — днём пары, вечером кафе. Мама ворчала, но деньги брала. И каждый мой новый наряд встречала фразой: «На твои капризы весь бюджет уходит!» А любое моё желание съехать называла «предательством семьи».
Потом я встретила Дмитрия. Он работал инженером, был на три года старше, надёжный, как скала. Через год он сделал мне предложение. Мы расписались и сняли двушку. Жить с родителями не хотели — мечтали о своём уюте. Я устроилась в контору, и мы начали копить. Жили на Димину зарплату, а моя шла на первоначальный взнос.
А потом умер его отец. Свекровь не могла оправиться. Её сестра из Сочи пригласила пожить у моря, сменить обстановку. У свекрови осталась просторная квартира в центре. Мы предложили: давай сдадим, а деньги высылать ей на жизнь. Всё было честно, прозрачно, без обмана.
Прошло три года. Свекровь чувствовала себя отлично, возвращаться не торопилась. Мы с Димой выплачивали ипотеку, копили на будущее. И тогда она сказала: «Перепишу квартиру на Диму. Вы заслужили». Мы были тронуты.
Но тут началось главное. Мой брат Максим женился. Девушке было восемнадцать, на пятом месяце. Жили они с мамой — в одной комнате, в вечных скандалах. Невестка маму раздражала, но выгонять её она не собиралась. А потом Антонина Петровна узнала, что квартира теперь на Дмитрия.
И вот она пришла к нам с домашним пирогом, конфетами и сахарной улыбкой:
— Какие вы у меня хорошие! Такие умные, самостоятельные! А я вот подумала… Может, пустите Максима с Лизой к себе пожить? Всё равно квартира пустует. Вам же не тесно?
Я сдержалась, но внутри всё закипало.
— Мама, квартира сдаётся. На эти деньги мы платим ипотеку. Без них — нам не справиться. Мы не можем просто так её освободить, — попыталась объяснить я.
А мама — в слёзы:
— Ты что, родного брата на улицу выставить готова? Я тебя растила, всё для тебя делала, а ты вот как! Дима же добрый, он поймёт…
Дмитрий промолчал. Я взяла слово:
— Мама, ты всю жизнь носилась с Максимом. Он не работал, не стремился ни к чему, ни за что не отвечает. Теперь у него скоро ребёнок, а он даже комнату снять не может. Это не наша вина. Это твой выбор. Ты вырастила человека, который ждёт, что за него всё решат. А мы с Димой на всё зарабатываем сами. Если тебе жаль — помогай сама. У нас своя семья. И свои заботы.
Мама молча собрала тортик в сумку и ушла. С тех пор не звонит. На сообщения отвечает сухо, в гости не зовёт.
А я сижу и думаю: что было бы, согласись мы? Поселились бы квартиранты, начались бы «мы пока не можем съехать», потом «маленькому садик нужен», потом «мы тут уже обжились». А мы остались бы с долгами и разбитыми мечтами.
Нет. Мы поступили правильно. Семья — это не обязанность терпеть чужую безответственность. Пусть мама обижается. Её обида — её выбор. А у нас своя жизнь. И мы не позволим её разрушить.
