**Дневник. Запись от 12 октября.**
В каждой семье рано или поздно случаются размолвки. Одни — из-за денег, другие — из-за имущества, но у нас всё вспыхнуло, когда мы с женой отказались пустить жить её родного брата с беременной супругой. За это на нас обиделась свекровь — Тамара Семёновна, та самая, что нянчилась с сыном, словно с фарфоровой куклой, а теперь требовала, чтобы «семья сплотилась».
А началось всё ещё в детстве. Лере было двенадцать, когда умер их отец. Для неё это стало настоящим ударом — она обожала папу. Младшему брату Артёму тогда только стукнуло семь, и с той поры Тамара Семёновна посвятила ему всё своё внимание. Решила, будто он страдает сильнее всех, и окутала его такой заботой, что парень так и не научился стоять на своих ногах.
Пока Лера мыла полы, варила борщ и таскала ведра с водой, Артём валялся на диване с телефоном. Её с малых лет нагружали, словно взрослую, а он вечно оставался «маленьким» — и этим всё оправдывалось. Даже когда Лера поступила в университет, мать назвала её эгоисткой. Пришлось искать подработку, чтобы самой платить за комнату, еду и учёбу.
Но Лера вырвалась. Устроилась на хорошую работу, встретила Дениса — серьёзного, трудолюбивого парня, на пару лет старше. Он стал её опорой, и когда сделал предложение — она без раздумий согласилась. Свадьбу сыграли скромную, но душевную. Решили: с роднёй жить не будем, лучше снимать, но на своих условиях. Стали копить на собственное жильё.
Когда умер отец Дениса, его мать долго не могла оправиться. Сестра, живущая в Сочи, позвала её пожить у моря. Та согласилась — душевные раны затягивались медленно. У неё в центре Ростова-на-Дону оставалась большая трёхкомнатная квартира. Мы предложили: давай сдадим, а деньги будем переводить тебе. За порядком проследим. Свекровь была тронута. Так и поступили: квартира приносила доход, мы исправно отправляли ей средства, всё шло гладко. Через год она сама предложила переоформить жильё на Дениса. Сказала: «Вы надёжные. Пусть это будет вашей опорой».
Пока одни тянули лямку, другие — прозябали. Брат Леры — Артём — к своим двадцати пяти годам так и не нашёл себя. Работы не держался, жил с матерью. А потом — гром среди ясного неба: беременная семнадцатилетняя девушка, с которой он едва познакомился. Тамара Семёновна, раньше гасившая конфликты упрёками, теперь дня не могла провести без ссор с невесткой. Дома стало невыносимо.
И тут она узнала, что квартира в центре теперь наша. Явилась с пирогом и баночкой солёных огурцов, улыбаясь, называла Дениса «сыночком», Леру — «золотцем». Всё было ясно: пришла просить.
*— Лерочка, ну ты же понимаешь, Артёму сейчас тяжело. Молодая жена, ребёнок скоро. У вас есть возможность помочь — пусть поживут у вас. А вы и без этих денег протянете. Родня ведь должна держаться вместе,* — заливалась соловьём Тамара Семёновна.
Но Лера лишь вздохнула:
*— Мам, ты сама его таким вырастила. Он никогда не работал, потому что ты не заставляла. Ни за что не отвечал, потому что ты всё решала за него. Ты растила «мальчика», которому уже четверть века. А теперь хочешь, чтобы мы за него платили. Нет. Мы с Денисом выплачиваем ипотеку, и сдача квартиры — единственный способ её потянуть. Мы никому ничего не должны.*
*— Я на тебя всю жизнь положила! А ты вот так?! Брату помочь не хочешь?!* — вспыхнула свекровь.
*— Ты никогда ничего на меня не клала, мама. Я сама себя подняла. Сама работала, сама училась, сама выживала. А Артём — это твоя забота. И твоя ошибка. Так что решай сама, куда его селить.*
С того вечера Тамара Семёновна с Лерой не разговаривают. Жена переживает, но не сдаётся. Понимает: дай слабину — и мы с Денисом станем вечными костылями. Брат «поживёт немного», потом «пока ребёнок маленький», потом «в садик устроимся» — и так до бесконечности. А наша жизнь?
Правильно ли мы поступили? Кто-то скажет — жёстко. Кто-то — разумно. Но я уверен: родственные узы — не пожизненная скидка. Особенно когда речь идёт о тех, кого годами растили в тепличных условиях.
