«Забирай свою кошку, нам Саша дороже!» — как сестра ввалилась без предупреждения и попыталась выставить питомицу за дверь
— Поживём пару дней, не думай о нас. Такси сами закажем, тебя утруждать не будем. — раздалось в телефоне в пятницу вечером, когда я уже собиралась лечь спать после тяжелейшей недели.
Я остолбенела. Сестра. Марина. С ребёнком. Без спроса. Без предупреждения. Просто «мы едем». Ни тебе «удобно ли», ни «не помешаем ли». А ведь она знала прекрасно, что я терпеть не могу внезапных визитов. Особенно от тех, кто считает, что в моей квартире можно диктовать свои порядки.
Живу я в Ярославле. Двушка тихая, уютная, в центре. И главное — с моей кошкой Муркой. Мы вместе уже семь лет. Она — мой антидепрессант, мой будильник, мой лучший друг. Дом без неё — пустота. И вот, когда Марина с сыном ввалились, первое, что она сделала, переступив порог — фыркнула на Мурку:
— Шшш, пошла вон!
Кошка, привыкшая быть здесь хозяйкой, оцепенела. Медленно выгнула спину, прижала уши. А в следующее мгновение её пятилетний Сашенька — сын Марины — запустил в неё кроссовком. Мурка метнулась под диван. А Марина лишь усмехнулась, будто это было что-то забавное.
— Саша, так нельзя! Кошка — тоже живая. Это её дом, и обижать её недопустимо, — сказала я сквозь зубы, сдерживая дрожь.
Марина закатила глаза:
— Отдай её кому-нибудь на время. У Саши аллергия на шерсть. Сейчас начнёт чихать и задыхаться. Может, соседка возьмёт? Или выпусти во двор, пусть подышит воздухом. Заодно поймёт, как живут настоящие кошки.
Я почувствовала, как во мне закипает ярость. Но говорила ровно:
— Марина, Мурка — не игрушка. Она никогда не была на улице. И никому я её не отдам. Если у Саши аллергия, нужно было предупредить. Я бы заранее отвезла её к бабушке или приняла меры. А сейчас — извини, но это не моя вина.
— Ты что, готова рисковать здоровьем моего ребёнка?! — прошипела сестра. — Немедленно прими меры!
— Могу дать адрес гостиницы или помочь снять жильё. Сама говорила — «мы ненадолго».
— А может, лучше ты свою кошку куда-нибудь сплавишь, а нас тут нормально приметешь? А то получается, мы приехали, а нам — вон отсюда! — и, не дожидаясь ответа, Марина распахнула мой холодильник и принялась рыться в продуктах.
Я села, посмотрела ей в глаза и тихо сказала:
— Нет, Марина. Если тебе что-то не нравится — можешь уехать. Я уважаю гостей, но уважаю и себя. Могу позвонить Ирине — она риелтор, найдёт тебе квартиру на сегодня или на неделю.
— Ты серьёзно?! Из-за какой-то облезлой кошки выгоняешь нас на улицу? Мы теперь должны по углам её шерсть собирать?!
Я молча встала и ушла в комнату. Через десять минут Марина вызвала такси. Ни «пока», ни «извини». Сашка, кстати, так и не чихнул.
Когда они уехали, Мурка осторожно вылезла, потянулась и запрыгнула ко мне на колени. Тёрлась, мурлыкала, а у меня по щеке скатилась слеза. От облегчения. От обиды. Оттого, что родная сестра посчитала мою любимицу помехой.
Я позвонила маме. Рассказала всё. Она вздохнула и устало произнесла:
— Ты в курсе, что у Саши нет никакой аллергии? Марина просто хотела показать, кто здесь главная. Поставить тебя на место. Видимо, у неё там, в Туле, дела плохи, вот и приперлась «выпустить пар».
Я промолчала. Лишь окончательно поняла одно: те, кто не уважает твой дом и его обитателей — будь то люди или животные — не заслуживают там ни минуты. Даже если они твоя кровь.
