Иногда мне кажется, что развод — это не конец брака, а вечный билет на спектакль под названием «Свекровь». Шесть лет прошло с тех пор, как мы с Виктором разошлись, а его мать, Галина Петровна, до сих пор лезет в мою жизнь, учит меня уму-разуму и винит во всех бедах. Особенно после того, как прознала, что я снова замужем.
Я из Нижнего Новгорода. Когда мы с Витьком разводились, мне было тридцать. Сыну — шесть. Квартира моя, куплена ещё до свадьбы. Мебель — тоже. Он ушёл с рюкзаком спортивной формы и паспортом — прямиком к маменьке, которая всегда за ним ходила по пятам. Но я не мешала ему видеться с сыном, даже старалась, чтобы у Никиты осталась связь с отцом. Но всё разбивалось об одну стену — бывшую свекровь.
Галина Петровна — дама принципов. Но только когда речь об окружающих. Меня она невзлюбила сразу — «слишком самостоятельная». Шёпотом внушала Вите, что я его «поймала», «привязала», «вышла за него из-за денег». Хотя всё было не так, я устала оправдываться. Мы разошлись. Алименты он платил, но в жизни сына участия не принимал.
Как-то позвонила Виктору, сказала, что Никите нужна зимняя куртка. Не модная, не дорогая — просто тёплая. И тут Галина Петровна вставила своё:
— Опять деньги тянешь! Хочешь, чтоб мой сын без крыши над головой остался? Он же на жильё копит!
Тогда я поняла — её любовь к сыну ослепляет её. Ей было всё равно, что ребёнка надо кормить, одевать, лечить. Что за квартиру, секции, врачей плачу я. А Витя? Только плечами пожимал. Безвольный. Удобный.
Когда она узнала, что у меня появился мужчина, тут же велела Вите чаще бывать у сына. Мол, «нечего ребёнка чужим дядей пугать». Он стал заходить по выходным, озирал мою квартиру с удивлением — видимо, гадал, как я ещё на ногах.
Но после моей второй свадьбы бабушка вдруг вспомнила о внуке. Начала требовать встреч. Я не противилась.
— Хотите — забирайте Никиту на выходные, — сказала я.
Витя договорился, приехал, забрал сына. Но явился раньше, и я не успела накормить ребёнка. Предупредила его:
— Накорми Никиту, он ещё не завтракал.
Через час позвонила Галина Петровна. Орала так, будто через динамик кричала на весь подъезд:
— Ты его вообще не кормишь! Он так жадно ест, аж страшно смотреть!
— Я же сказала, не успела — Витя приехал раньше.
— Да не в этом дело! Он не знает, что такое нормальная еда! То гречка, то гречка, а на третий день — снова гречка! И сухари вместо печенья — это всё, на что ты способна?! Мой сын алименты платит, а ты на них прозябаешь! Я в опеку обращусь, вот увидишь!
Я бросила трубку. Никита мог сам сказать, чем я его кормлю. Он здоров, бодр, ходит в школу и на футбол. Я работаю, а не пляшу под дудку свекрови.
С тех пор я не рисковала — кормила Никиту перед каждым визитом. Однажды Витя пришёл за ним, а я не отпускала, пока сын не доел. Он стоял в дверях, потупив взгляд. Ни слова.
Но один случай врезался мне в память. У меня скрутило живот, вызвала скорую. Увезли с подозрением на аппендицит. Витя как раз собирался забрать Никиту. Я попросила его посидеть с сыном. Он согласился, заверил, что всё уладит.
Через несколько дней, когда я приехала за Никитой после больницы, Галина Петровна подошла и прошипела:
— Ты его к врачу своди. Он так много ест… целую сковородку котлет за раз! Может, глисты?
Я не сдержалась. Рассмеялась ей прямо в лицо. От всей души. Потому что уже было смешно — сколько злобы в человеке, который видит ребёнка раз в месяц, но мнит себя главной бабушкой всея Руси. И что забавно — после этого она ни разу не упомянула про алименты. Видимо, наконец сообразила, во сколько реально обходится ребёнок.
А я? Просто живу дальше. Люблю сына. Работаю. Строю семью с новым мужем. И стараюсь не пускать в свою жизнь тех, кто умеет только осуждать, но не способен дать даже каплю тепла.
