«А с чего это мне уходить?!» — как золовка с мужем превратили наш дом в хлев и требовали остаться
Когда Лиза, младшая сестра моего мужа, стояла посреди кухни с вызывающим взглядом и спрашивала: «А с чего это мы должны съезжать?», у меня в груди всё сжалось. Я не могла поверить, что человек, которого мы приютили, теперь смотрит на нас, как на врагов. И всё это — с половником в руке и в моих же тапочках, которые она давно присвоила.
А началось всё обыденно.
Мы с мужем, Сергеем, живём в Ростове-на-Дону. Снимаем четырёхкомнатную квартиру. Места много, но и платёж огромный: все расходы на нас. Оба работаем без выходных, устаём, но стараемся держаться на плаву. Машину взяли в кредит, по копейке откладываем. Не живём в роскоши, но и не бедствуем.
И вот однажды Сергей пришёл домой, будто гроб несли.
— Надо помочь Ане, — выдохнул он, плюхаясь на диван.
— Чем? Денег нет. После выплат за авто еле-еле сводим концы с концами, — ответила я.
— У них беда. С жильём. Выселяют.
Позже оказалось, что сестра с мужем набрали кредитов: дорогие телефоны, кафе каждый день, техника в рассрочку. Всё — для показухи, всё — «как у приличных людей». А потом платить перестали. Пришли коллекторы. И всё полетело к чёрту.
Мы их пустили. Потому что семья. Потому что жаль. Потому что думали — ненадолго.
Полгода. Шесть месяцев кошмара.
Они не работали. Спали до обеда, объедались, смотрели телевизор, ругали «дураков-начальников» и «несправедливую жизнь». Я приходила с работы, готовила на всех, убирала, стирала, и снова — вкалывала. Аня даже тарелку за собой помыть не удосуживалась. Предложила ей место у нас в конторе — отказалась. Сказала: «Я в депрессии. Мне надо прийти в себя». И валялась на диване, потягивая кофе с моими же печеньками.
А я молчала. Потому что Сергей просил. Потому что неудобно. Потому что «ну как же, родные».
Пока однажды не зашла в ванную — а там снова их грязные полотенца на полу. Стояла, смотрела, и вдруг осенило: всё.
На следующий день набралась храбрости. Разговор с Аней вышел тяжёлым.
— Так больше не может быть. Помогу тебе найти комнату, но вы с Максимом должны съехать. Мы с ума сходим. Это не общежитие.
— А с чего это я должна уходить? Мы вам мешаем? Вы нас ненавидите? — вспыхнула она.
— Не делай из этого спектакль. Обещали, что ненадолго. Шесть месяцев вас кормлю. Вы даже пальцем не пошевелили. Я больше не могу. Устала. Хочу покоя.
Она обиделась. Схватила вещи. Назвала меня стервой. Обвинила, что я разрушила её жизнь. Что завидовала. А через месяц… устроилась на работу. Неплохую. Бросила Максима. Сняла квартиру. Зажила, наконец, а не прозябала.
Теперь я знаю: иногда лучшая помощь — перестать быть подпоркой. Пока кто-то тащит, другой не научится стоять на ногах.
Я не горжусь тем, что выставила родню. Но горжусь тем, что выбрала свою семью. Ту, где уважение дороже крови.
