Бывают моменты, когда мечтаешь просто жить в тишине. Без скандалов, упрёков, без вечного чувства вины. Своя крыша над головой, любимая женщина рядом — вот и всё счастье. Мы с Таней наконец этого добились. После моего повышения и перехода на удалёнку мы приняли решение — хватит с нас городской суеты. Купили дом в пригороде Екатеринбурга. Простор, свежий воздух, берёзы за окном — рай, а не жизнь.
Таня работает на себя — делает маникюр, клиенток хоть отбавляй. Женщины едут даже из центра, запись расписана на недели вперёд. Она счастлива, а для меня нет ничего важнее её улыбки. Живём в основном на мою зарплату, её доходы — скорее для души.
В городе у нас оставалась двушка. Продавать не стали, сдали — пусть работает на нас. Вдруг сын подрастёт, или сами решим вернуться. Но, как оказалось, спокойствие наше было недолгим. Потому что на эту квартиру положила глаз… тёща.
Валентина Ильинична — дама с характером. Говорит прямо, без обиняков, иногда даже слишком. Живёт с младшей сестрой — вечной искательницей приключений. Как Таня в такой атмосфере выросла столь уравновешенной — загадка.
А жильё Валентины Ильиничны исчезло, когда она вложилась в сомнительный финансовый проект. Мы с Таней умоляли её не рисковать, но тёща стояла на своём. Результат — долги, суды, квартира ушла с молотка. Осталась она у разбитого корыта.
Из жалости купили ей комнату в старом общежитии. Скромно, но чисто, с ремонтом. Хоть крыша над головой. Но, похоже, зря. Через пару месяцев Валентина Ильинична начала вспоминать, что мы «шикуем», и дом, и квартира, живём как в сказке. А она — в тесноте, одна.
Недавно она нагрянула без предупреждения — с сестрой, куда же без неё. За чаем, будто так и надо, заявила:
— Могли бы и одну квартирку отдать. У вас их две, а я тут в клетке. Мне что, до конца дней в этой норке сидеть?
Я чуть чаем не подавился. Таня замерла. Сдержался, ответил, что уже помогли, предоставили жильё. Но Валентина Ильинична только фыркнула:
— Это не жильё, а унижение! Я вам не чужая, я мать!
Горло сдавило. Не от злости — от бессилия. Я-то понимал: дай мы ей больше — она всё равно нашла бы, к чему придраться. Некоторые не знают меры.
Начался прессинг. Звонки по вечерам. Сначала жалобные, потом — с угрозами. Намёки, что «может поговорить с людьми», чтобы мы «поделились». Прямо заявила: если не отдадим квартиру, расскажет всем, какие мы жадные.
Сорвался. Заблокировал её номер. Попросил Таню сделать то же. Она плакала, говорила, что стыдно, что не верила, что родная мать может так поступать. Но согласилась. Мы — семья. И если родственник переходит черту, надо ставить барьер.
Теперь Валентина Ильинична объявила, что «рвёт» связь с дочерью. Что мы ей больше не родня. Что «увидит ли она внука — ещё вопрос». Что делать дальше — не знаем.
Но ясно одно: если бы уступили и отдали квартиру, она бы потребовала больше. Машину, дачу, деньги. Потому что таким всегда мало.
Родня — это те, кто должен быть опорой, а иногда становится главной угрозой твоему счастью. И выбор жесток: быть «хорошим зятем» или защитить свою семью. Я выбрал второе. Пусть и с болью в сердце.
