Пять лет назад мой сын Егор разошёлся с женой. С тех пор в моём сердце поселилась боль, и чувство предательства не утихает. Он ушёл, когда его близнецам не исполнилось и полгода. Просто взял и ушёл. А ведь у него была прекрасная семья — добрая, терпеливая жена Ольга и двое крохотных ангелочков, которым так нужны были забота, ласка и отец.
Ольга тянула всё одна: бессонные ночи, плач, пелёнки, колики, укачивания. Она худела от усталости, но не роптала. А Егор в это время «начинал новую жизнь». Появилась молодая любовница, с которой он сначала скрывался, а потом она выдвинула условие: либо он разводится, либо она уходит. И он… выбрал её.
Я не смогла этого принять. Я, его мать, не понимала, как можно бросить жену и двух беспомощных малышей ради новой куклы с надутыми губками. Я сказала ему прямо: «Если ты думаешь, что счастье строится на чужих слезах, ты глубоко заблуждаешься». Но он меня не услышал. Через год он уже стоял на коленях с кольцом перед этой Алиной. А когда они расписались, я даже не пришла на их свадьбу. Мне было стыдно. Горько. Больно.
Сейчас они живут в съёмной квартире и растят сына. Моего внука. Я понимаю это разумом, но сердце не принимает. У меня уже есть внуки — те самые близнецы от Ольги. Я люблю их всем сердцем, как своих детей. Ольгу я не бросила. Напротив — осталась рядом. Потому что она не заслужила, чтобы её предали дважды.
Она называет меня мамой. Мы проводим вместе праздники, будни, простые вечера. На прошлое Рождество я позвала Егора — он отказался, потому что я не пригласила Алину. Но я не хочу видеть ту, из-за которой рухнула семья. Не могу. А Ольга — пришла. Мы накрыли стол, зажгли свечи, дети пели колядки. Было тихо, уютно. Было по-настоящему.
Мне жаль Ольгу. Она изо всех сил старается, живёт только ради детей. Ничего не требует, не жалуется, не ищет новых отношений, хотя могла бы. Я не раз говорила ей: «Ты ещё молода. Всё впереди». Но она смотрит на меня потухшим взглядом и молчит. Ей до сих пор больно.
А сын… Егор. Теперь он чужой. Звонит редко, а в этот Новый год и вовсе не позвонил. Даже просто: «С праздником, мама». Нет. Только тишина. Знает, что я не приму Алину. Он злится, обижается. А я… Я не понимаю, как он сам может смотреть в зеркало, зная, кого предал.
Иногда ночью просыпаюсь с мыслью: а может, я переборщила? Может, стоило простить, сделать вид, что ничего не случилось? Но как? Как простить мужчину, который отвернулся от плачущих детей, потому что увлёкся другой? Не знаю.
Жизнь пошла иначе. Уже не будет, как раньше. Мы с Ольгой вместе водим детей в школу, помогаем с уроками, лечим сопли и слушаем их бесконечные рассказы. Они называют меня бабушкой, обнимают, дарят рисунки. И мне этого хватает. Пусть мир раскололся, но у нас осталось то, что сильнее обид и боли.
А Егор… Возможно, однажды он поймёт. Когда будет поздно. Когда осознает, что можно построить новый дом, но если в его основании — слёзы, он всё равно рухнет. А пока я просто живу. Ради внуков. Ради памяти о семье, которая была. Ради себя.
И да… Я до сих пор не простила. И не уверена, что смогу.
