Вернулась с работы раньше — и застала свекровь в нашей квартире. Она гладила мои вещи.
Я даже не предполагала, что Людмила Петровна может врываться в нашу московскую квартиру, когда ей вздумается! Обычно она приходила, когда мы с мужем были дома, и я наивно верила, что так будет всегда. Она не злая, я её уважаю, но мне нужно личное пространство.
Именно поэтому я отказалась переезжать к ней, хотя мой муж, Дмитрий, настаивал. Я сразу поняла: несмотря на её доброту, мы будем ругаться. Остались в своей квартире — той, что я настояла не сдавать. Со временем Дмитрий оценил мой выбор. Но каждый её визит превращался в ураган «идеального порядка».
У Людмилы Петровны глаз — алмаз: малейшая пылинка её не ускользнёт. Шерсть от кота на ковре? Она уже несётся за пылесосом. Гора грязного белья в корзине? Она его уже сортирует. Складка на шторах? Тут же хватает утюг. А то и лезет в холодильник или драит плиту. Дмитрий едва уговаривает её присесть и выпить чаю.
Я старалась не злиться. У меня позитивный взгляд: если в доме чисто, еда готова, а мы с мужем здоровы — что ещё надо? У меня работа, дела, подработка — отпечаток пальца на стекле не заставит меня бросать всё и бежать за тряпкой. Если свекрови хочется — пусть убирается. Иногда ворчала, просила Дмитрия купить особый сорт гречки или помочь с чем-то, но границы не переходила.
Но однажды всё изменилось. Я везла документы по просьбе начальника, когда меня обдало грязью из-под колёс проезжающей машины. Позвонила в офис, объяснила — меня отпустили домой. Нечего сидеть на ресепшене в мокрой одежде, да и день уже клонился к вечеру.
Когда я вошла, услышала голоса. «Отлично, Дима тоже пришёл раньше!» — подумала я. Но вместо мужа увидела Людмилу Петровну… с подругой. Свекровь стояла у гладильной доски и утюжила мои шёлковые блузки. Её подруга сидела на кухне, потягивала чай, будто у себя дома.
Я остолбенела. В груди резко похолодело. Ясно было одно: она перерыла корзину с бельём, закинула вещи в стирку, высушила, а теперь гладила. Мои шёлковые блузки! Натуральный шёлк, который нельзя гладить на такой температуре! Никогда ещё я не чувствовала себя так унизительно.
Голос дрожал, когда я спросила, как она здесь оказалась. Людмила Петровна удивлённо подняла бровь:
— А разве мать не может зайти в дом к сыну?
Оказалось, Дмитрий дал ей ключ «на всякий случай». Но разве рыться в моём белье — это «всякий случай»? Я стояла, слова застревали в горле, а внутри клокотала ярость.
К счастью, они быстро ретировались, почувствовав моё состояние. Но я не могла так оставить. Мы с Дмитрием тут же поменяли замки. Я настояла на камере с датчиком движения — теперь я буду знать, кто и когда переступает порог моего дома. Хочу быть уверена, что мои вещи в безопасности, что никто не влезет без спроса.
Долгое время я думала, что это Дима запускает стиралку, когда я не успеваю. Теперь я знаю — это была она. А мои шёлковые блузки… Они безнадёжно испорчены. Каждый раз, открывая шкаф, я вижу их — и сердце сжимается. Как могла женщина, которую я считала близкой, вот так вломиться в мою жизнь? И как теперь доверять даже самым родным?
