Когда я впервые увидела Владислава, мне казалось, будто сама судьба подкинула нам эту встречу — случайную, но перевернувшую всё с ног на голову. Он зашёл в маленькую цветочную лавку возле Арбата, где я в тот момент, размышляя о жизни, выбирала гвоздики для тёти. Его взгляд — спокойный, будто бы видевший всё на свете, — заставил моё сердце дрогнуть. В нём не было той пустой молодёжной спешки, что я привыкла замечать у сверстников. Он улыбнулся, прищурив глаза, и сказал: «Вы выбираете цветы так, словно от них зависит судьба России». Я рассмеялась, не ожидая ни такого юмора, ни этой тёплой, бархатной интонации. Так и началась наша история — с улыбки, с взгляда, с бессловесного понимания.
Я никогда не верила, что полюблю человека, которому на четверть века больше. Внутри всё кричало: «Это ошибка! Куда ты лезешь?» Родные в Казани, где я жила прежде, подруги, даже голос рассудка — все твердили, что я теряю разум. Но сердце — оно же глухое, упрямое, и в конце концов я сдалась. Владислав оказался не просто мужчиной — он стал для меня целой вселенной. Вдумчивый, сдержанный, с тем самым тёплым юмором, что пробирал до мурашек. С ним я впервые почувствовала себя по-настоящему — без масок, без фальши, без страха быть непонятой.
Разница в возрасте? О да, она была очевидна. Меня не раз осаживали ехидные взгляды на улицах Питера, куда мы переехали. «Анечка, ну зачем тебе это? — вздыхали подруги. — Ты же молодая, а он уже седину в бороду прячет! Подумай, через десять лет он и ложку сам держать не сможет!» Я устала оправдываться, устала доказывать, что с ним мне не нужно притворяться. Он принимал меня всю — с тревогами, глупостями, мечтами. Не ломал, не переделывал. С ним я была счастлива — и этого хватило.
Но и ему было нелегко. Как-то вечером, сидя на старой скамейке у Невы, он вдруг произнёс, глядя на воду: «Аня, я боюсь. Боюсь, что однажды ты очнёшься и поймёшь — я слишком стар для твоей жизни. Что отнял у тебя годы, которые могли бы быть с кем-то другим». Я взяла его руку, посмотрела в эти усталые, но такие родные глаза и ответила: «Ты дал мне больше, чем кто-либо. Ты научил меня не бояться. Разве можно это променять?»
Но, конечно, было не только это. Мир не уставал напоминать, что мы — не по правилам. Люди оглядывались, перешёптывались, качали головами, будто мы совершили преступление. Однажды в булочной кассирша, ехидно улыбаясь, спросила: «Это ваш дедушка?» Кровь ударила в виски, но Владислав лишь усмехнулся и сказал: «Нет, просто человек, которому невероятно повезло». В тот момент я поняла: пусть весь мир против, я не променяю эти минуты рядом с ним ни на что.
Да, нам было непросто. Я не обманываю себя: Владислав старше, и наша совместная дорога не будет долгой. Но каждое утро, когда он, ещё сонный, наливает мне чай из старого самовара, я знаю — оно того стоит. Мне не нужны одобрение соседей или сплетни подруг. Мне нужно только это — его рука, его смех, его тихие истории под мерцание керосиновой лампы.
Я полюбила человека, который старше меня на двадцать пять лет, и если бы жизнь дала мне шанс начать сначала, я бы выбрала его снова — не задумываясь. Потому что возраст — всего лишь цифра, а то, что мы прожили вместе, — это навсегда.
