Меня не позвали на свадьбу, потому что я «чужая», но когда понадобилась моя квартира, я внезапно стала «родной»

Мой сын женился лет десять назад. Его избранница, Алевтина, до него уже побывала замужем и привела в нашу семью дочь от первого брака. Я приняла их обеих, как родных, без задних мыслей. Все эти годы помогала, как могла: то рублём подсобить, то с детьми посидеть, чтобы молодым легче дышалось. С невесткой у нас отношения были словно тонкий лёд — не дрались, но и тепла особого не было.

Первый муж Алевтины алименты платил исправно, а вот видеться с дочкой не стремился — будто вырвал страницу из книги и забыл. А в прошлом году моя внучка, которую я считала своей кровью, вышла замуж. И тут началось. Нас с сыном на свадьбу не позвали. Причина? Только для «настоящей семьи», а мы, оказывается, в неё не входим. Мой сын, кстати, который десять лет растил эту девочку, вкладывал в неё душу, заменил отца, вдруг стал ненужным. Зато её родной папаша, тот, что за все эти годы ни разу не поинтересовался её жизнью, кроме перевода денег, красовался на торжестве, словно так и надо.

Эта новость ударила, как обухом. Я любила эту девочку, радовалась её успехам, поддерживала, чем могла, а в ответ — равнодушие и закрытая дверь. Сын молчал, но я видела, как ему больно — проглотил обиду, но она застряла где-то внутри. Мне было вдвойне горько — и за себя, и за него.

Год назад мне в наследство досталась маленькая «однушка» в Подмосковье. Решила сдавать, чтобы немного подтянуть пенсию — на одну пенсию, сами знаете, не разгуляешься. И вдруг звонок. Алевтина, голос сладкий, как мёд: «Дочка ждёт ребёнка, а жить негде. Не могли бы вы освободить квартиру?» Я опешила. На свадьбе мы были лишними, а теперь, когда понадобилось жильё, я внезапно стала «роднёй»?

Её слова повисли в воздухе, как тяжёлый намёк. Я ещё не ответила, но внутри кричит: «Да ни за что!» Может, я и держусь за старую обиду, но простить такое — выше моих сил. Вспоминаю, как радовалась её первым словам, как покупала игрушки, считала частью семьи. А теперь смотрят на меня, как на банкомат: взяли деньги — и до свидания.

Не понимаю, как мой сын, мой Ваня, терпит это. Как живёт с женщиной, которая не ценит ни его заботу, ни его мать? Он молчит, прячет глаза, и я вижу, как он тухнет в этом браке. А мне теперь решать: снова проглотить обиду или наконец сказать «стоп». Квартира — мой последний оплот, мой островок в старости. Отдать её тем, кто вычеркнул меня из жизни? Нет уж.

До сих пор метаюсь. То кажется — надо быть выше этого, простить. То думаю: «А чем я им обязана?» Этот внутренний спор не даёт покоя, оставляя лишь тень от той женщины, которая когда-то верила, что семья — это навсегда.