С годами я осознал, что больше не хочу жениться снова.
Время показало, что всю жизнь я был идеальным отцом — заботливым, внимательным, без вредных привычек, тем, на кого дети могли опереться в любой момент. У меня их трое: два сына и дочь, которых я растил с любовью и самоотдачей. Младшего, Ваню, родил в 38, и разница между ним и старшими — целая вечность. Я всегда был для них опорой, крепкой стеной, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, как мало оставил себе.
Моя жизнь прошла в трудах. Работал не покладая рук, тянул семью, но на себя тратил гроши. Всё уходило на детей, на дом, на их уют. Никуда не ездил, не отдыхал, не баловал себя — хотя в душе так этого хотел! До брака я был другим: свободным, лёгким, часто уезжал на Байкал, в Алтайские горы, куда сердце звало. А потом женился на Марине. Она не была плохим человеком — не пила, не курила, старалась поддерживать уют, как умела. Но её бардак сводил меня с ума: вещи валялись повсюду, хаос стал частью нашего быта. А в 56 лет, когда дети выросли и разлетелись, я вдруг посмотрел на себя и понял: больше так не могу.
Мы жили в большом доме под Красноярском, но этот дом давно перестал быть моим. У Марины появилось дорогое увлечение — разведение собак. Три породистых хаски, куча снаряжения, сараи, забитые кормами, — всё это поглощало её время и деньги. А я? Я даже не мог завести собаку — она их не выносила. Многое, что мне нравилось, вызывало у неё раздражение. Мои мечты, мои маленькие радости задыхались под её равнодушием.
Шесть лет назад, в октябре, я вышел на пенсию, но остался работать — привычка всё контролировать не отпускала. И вот, став пенсионером, я решился. Предложил Марине развод с условием: я оставляю ей наш трёхкомнатный дом, гараж, машину, всю мебель, её собак и снаряжение, а взамен беру лишь двушку для себя. Она согласилась без споров — к тому времени наша связь истончилась до ниточки. Дети уехали, дом опустел, и я устал жить для неё, растворяться в её жизни, не получая ничего взамен.
В декабре два года назад я переехал в свою новую квартиру в центре Новосибирска. С одним потрёпанным чемоданом, в пустые стены, где не было ни следа прошлого. И знаете, я был счастлив — до слёз, до дрожи в сердце! Впервые за десятилетия я вздохнул полной грудью. Начал обустраиваться понемногу: поменял трубы, поставил новые окна, обновил двери. Каждый гвоздь, вбитый в эту квартиру, был моей маленькой победой.
Мы развелись официально, и с тех пор моя жизнь заиграла новыми красками. Теперь я каждый год езжу на Байкал, слушаю живую музыку в консерватории, путешествую, о чём мечтал в молодости. У меня живут два пса — сибирские лайки, гордые, верные, мои спутники. С детьми у меня прекрасные отношения: они радуются за меня, звонят, приезжают. И сейчас, в свои почти 63, я чувствую себя так легко, так свободно, что не боюсь сказать: это самые счастливые годы моей жизни. Я не хочу ничего менять, не хочу терять эту свободу.
Жениться снова? Никогда. Я отдал слишком много — годы, силы, мечты — чтобы снова связывать себя узами, которые могут стать цепями. Скоро мне стукнет 63, и я молюсь лишь об одном: чтобы не угаснуть завтра, чтобы ещё долгие годы наслаждаться этим новым, своим миром. Это моя история — история мужчины, который наконец-то нашёл себя после десятилетий жертв. И я не отдам это счастье никому.
