«Я не служанка»: как медовый месяц раскрыл правду о моём муже
Свадьба прошла роскошно — Аня сияла от радости, а Дмитрий не отходил от неё ни на минуту. Он подхватил её на руки у ЗАГСа, клялся в вечной любви, кружил в вальсе под звуки оркестра. Родители невесты хоть и сомневались в выборе дочери, вслух не возражали — слишком уж Дмитрий казался идеальным: галантный, опрятный, внимательный. Цветы для тёщи, сладости к чаю, безупречные манеры — всё было на месте.
Но Валентина Сергеевна, мать Ани, с первого же дня невзлюбила зятя.
— Мам, ну что тебе не нравится? — недоумевала Аня. — Он же чудесный! Смотри, как заботится: дверь открывает, пальто подаёт, руку помогает надеть. Настоящий джентльмен!
— Дорогая, всё, что ты перечисляешь, — лишь внешнее воспитание, не более. Но за вежливостью может скрываться кто угодно. Ты знаешь, какой он на самом деле?
— Он просто человек, мама. Конечно, не без недостатков, но кто идеален?
Валентина Сергеевна вздохнула: дочь влюблена, и спорить бесполезно.
После свадьбы молодожёны отправились в медовый месяц. Аня не могла сдержать восторга:
— Целая неделя только для нас! Как в сказке!
Заселившись в номер отеля, Дмитрий вежливо попросил:
— Солнце, разложи вещи, а я схожу за чем-нибудь перекусить.
Аня быстро разобрала свою сумку и, не задумываясь, открыла его чемодан. Через секунду она замерла с широко раскрытыми глазами.
Внутри лежал аккуратно упакованный гардероб — семь пар нижнего белья, столько же носков, пятнадцать футболок, несколько рубашек, два костюма и две пары туфель. Как будто Дмитрий собрался не на неделю отдыха, а на долгие деловые переговоры. Всё это аккуратно сложила его мать.
Аня усмехнулась, но ещё не догадывалась, что это была лишь первая тревожная звоночек.
На четвёртый день выяснилось, что чистой одежды почти не осталось. Не потому что её было мало, а потому что Дмитрий, снимая вещи, бросал их на пол и никогда не надевал повторно. Аня сначала мягко напоминала, потом просила, а потом сама собирала с пола футболки, носки, обёртки от шоколада, стаканчики из-под кофе и огрызки яблок.
— Дима, пожалуйста, выброси упаковку в мусорку. Она прямо здесь, — пыталась она до него достучаться.
— Аня, это отель. Здесь есть горничные, — равнодушно отвечал он. — Им за это платят. А дома мама всегда сама убирает. Я так привык.
Слова «самостоятельность», «взрослый мужчина» и «уважение» явно не имели для него значения. Он оставлял тарелки на подоконнике, диване, даже на полу. Его не смущали крошки, пятна или запах. Аня сначала говорила спокойно, а потом уже кричала.
После возвращения домой стало только хуже. Его привычка разбрасывать вещи, оставлять грязную посуду где попало, довела Аню до бешенства.
— Дмитрий, у нас нет прислуги. Если ты что-то раскидываешь — убираю я. Я не служанка, — сквозь зубы говорила она.
— Ты жена. Хозяйка. Уборка — твоя обязанность. У нас мама никогда не жаловалась, всё делала сама. Похоже, тебя просто не воспитывали как следует, — бросал он, не отрываясь от телефона.
Аня молчала. На следующий день, пока Дмитрий был на работе, она собрала его вещи, вызвала такси и отправила всё к его маме. Потом закрыла дверь на второй замок — ключ был только у неё.
Вечером, когда Дмитрий звонил в дверь и не мог попасть внутрь, она спокойно ответила:
— Твои вещи у твоей мамы. Возвращайся к ней. Мне нужен муж, а не избалованный мальчик, который считает, что женщина должна за ним убирать.
Через день приехала Галина Ивановна, свекровь.
— Аня, ты совсем с ума сошла? Выгнала мужа, вещи отправила! Он что, бил тебя? Оскорблял? Из-за того, что не убирает?!
— Галина Ивановна, ваш сын не просто не убирает — он живёт как свинья. Я не собираюсь существовать в хлеву. И не собираюсь заменять ему маму, которая бегает с тряпкой за взрослым мужчиной.
— Это всё ваш современный феминизм! Ты жена — твоя обязанность заботиться о муже и доме! Так было испокон веков!
— Тогда пусть живёт с вами. Вы умеете собирать за ним мусор, стирать носки и мыть чашки. Я — нет. Я работаю, и у меня нет сил превращаться в уборщицу.
— Ты что, разводиться собралась?! Вы же только поженились!
— Да, подам на развод. Перевоспитывать его у меня нет ни времени, ни желания. А жить в таком бардаке я не намерена.
Свекровь хлопнула дверью, но через неделю снова позвонила — умоляла, плакала, обвиняла. Аня не реагировала. Развод оформили быстро и без лишних разговоров.
Теперь Галина Ивановна снова живёт с сыном. Она собирает за ним мусор. И, возможно, наконец понимает, что в мире, где женщина — не бесплатная прислуга, её «маменькин сынок» так и не вырос.
