Лена ещё не подозревала, что этот день станет последним в её тихой жизни с Серёжей. Утром он, по привычке, ушёл на работу в город, пообещав вернуться к ужину. Но вместо него в дом вползла тревога. Он стал пропадать всё чаще, оправдываясь ночёвками у мамы с папой. И каждый раз, когда его не было дома, у Лены руки опускались. Она цеплялась за мысль, что это ненадолго.

Они с Серёжей жили деревне, в старом доме, доставшемся ей от бабки Матрёны. Там она навела порядок, растила сынишку, завела кур и коз — верила, что если трудиться не покладая рук, будет и крыша над головой, и еда на столе, и радость в сердце. А Серёжа… Он всё норовил в город, грезил о жизни без деревенской рутины, без криков петухов и запаха сена. Но Лена была уверена: вдвоём они справятся.

Когда соседка проболталась, что видела Серёжу в городе с какой-то разодетой девчонкой, у Лены похолодело внутри. Но спросить прямо не решалась. Лишь раз, заехав в город по делам, завернула к его родителям. Ненароком поинтересовалась, когда он у них последний раз ночевал. Свекровь удивилась: «Да Бог знает когда! Только звонит изредка…»

Лена еле сдержалась, выходя от них. Глаза застилало, в груди будто камень. Дома она не выдержала — выложила всё. И Серёжа, потупившись, сознался. В тот же вечер он собрал вещи и ушёл. Бросил на прощание: «Там я чувствую себя человеком. Здесь — как в западне. Но с Колей не пропаду, помогать буду».

Лена осталась одна. Точнее, не совсем — рядом был Ваня. Тихий, работящий мужик, который день за днём делал своё дело. Он слышал, как она плакала по ночам, но не лез с утешениями. И этого молчаливого участия хватало, чтобы она поняла: в этом мире она не одна.

Коля долго не спрашивал про отца. А когда спросил, то по-взрослому:
— Мам, он к нам больше не придёт, да?

Она сжала зубы, но не соврала:
— Позвоню. Он приедет. Ради тебя.

Серёжа приехал. Взглянул в глаза сыну — и не увидел там прежнего доверия. Только отчуждение. Коля спросил:
— Ты ушёл навсегда или ещё вернёшься?

Серёжа сглотнул:
— Вернусь…

Но уже знал — врать бесполезно. Посидел полчаса и уехал. Больше не показывался.

А Лена расцвела. Работала, смеялась с Колей, ставила творог, прибиралась, закрывала на ночь курятник. Ваня был рядом. Без лишних слов. Просто был.

Через полгода Лена заметила, что стала чаще улыбаться. И вдруг осознала — это тепло, это чувство… оно от него. От Вани. В его взгляде, в том, как он брал тяжёлое ведро, чтобы ей не носить. В том, как объяснял Коле задачи.

А потом случилось чудо. Она поняла — ждёт ребёнка. Впервые за долгие годы сердце наполнилось настоящей радостью.

И когда перед Новым годом Серёжа приехал с подарками, он замер на пороге. Дом сверкал огоньками, с кухни пахло ватрушками, в углу красовался снеговик с ведром на голове. Лена — в новом платье, с округлившимся животом.

А из кухни вышел Ваня.

— У нас будет дочь, — просто сказал он, глядя Серёже прямо в глаза.

Тот стиснул кулаки, но промолчал. Он хотел вернуться. Извиниться, начать сначала. Но было ясно — опоздал. Его место заняли. Без пафоса. По праву того, кто любил.

Когда он вышел, Лена подошла к Коле, взяла его за руку и тихо сказала:

— Пойдём чай пить. Я оладьев напекла, с нашим творогом. А тётя Марина мёду передала…

А в доме звенел смех. Там больше не было места тому, кто ушёл. Только тем, кто остался.