Анастасия нарезала свёклу для борща, когда вдруг раздался звонок в дверь. Она удивлённо вытерла руки о фартук и пошла в прихожую. Было уже поздно, гостей она не ждала. На пороге стояла Галина Петровна — свекровь, отношения с которой всегда были… непростыми. В руках она держала огромный торт в коробке.
— Ну чего замерла, невестка? Бери! — радостно сказала она. — Еле донесла. Ваш любимый — «Прага». С шоколадом. Дмитрий обожает.
Анастасия остолбенела. Её свекровь никогда не приходила без предупреждения. И уж тем более не с тортами.
Из комнаты вышел Дмитрий, муж Анастасии. Увидев мать, он удивился не меньше.
— Дмитрий, ты не против? — вдруг спросила Галина Петровна, будто между делом. — Вдруг так захотелось с вами чайку попить…
Дмитрий молча смотрел на женщину, с которой годами вёл войну без объявления. Он слышал её слова, но не верил ушам.
Шутки про свекровей Дмитрий терпеть не мог. Они казались слишком безобидными по сравнению с его реальностью. Отношения с Галиной Петровной, мамой Анастасии, не сложились сразу. С первой встречи она смотрела на него, как следователь на подследственного. Вино ей не понравилось. Шутки — тем более. На прощание даже кивнуть не удосужилась. И каждый новый визит был лишь продолжением ледяного молчания.
Но он любил Анастасию. Добрую, мягкую, совсем не похожую на свою мать. И когда она сказала, что ждёт ребёнка, Дмитрий, не раздумывая, сделал ей предложение.
— Только без лишнего шума, — сказал он. — Просто поставим всех перед фактом. А то твоя мама всё испортит.
Так и вышло. Расписались без гостей. Когда Галина Петровна узнала, лишь сухо процедила: «Ну посмотрим». Но в душе затаила злобу. А когда узнала о беременности — расплакалась. Не от радости. От бессилия. Она мечтала о другом муже для дочери. И тогда решила: раз уж не удалось разорвать этот союз — надо внуков против него настроить.
Она стала часто приходить, сидеть с детьми и нашептывать, нашептывать…
— Твой папа тебя не любит… Он чужой… Он просто притворяется…
Анастасия ничего не замечала. Дмитрий пропадал на работе. Приходил поздно, лишь чтобы поцеловать детей перед сном и рухнуть без сил.
Потом родился второй сын. Всё повторилось. И только когда старший, забравшись к отцу на колени, спросил: «А бабушка говорит, ты нас отдашь другим дядям», Дмитрий понял — пора действовать.
Той же ночью он поговорил с женой. Твёрдо. Без крика, но с болью.
— Мы уезжаем. К моим родителям. Пусть подумает, к чему это ведёт.
Анастасия, хоть и сомневалась, согласилась. Наутро они уже собирали вечи в доме свекра. Галина Петровна осталась одна. Без внуков, без дочери. Без права командовать.
Сначала она злилась. Потом рыдала. А потом… стало тихо. Очень тихо. Она услышала собственные мысли. И однажды пошла в церковь.
Батюшка выслушал её исповедь молча. А затем тихо сказал:
— Кто сеет рознь между отцом и детьми — губит их души. И себя. И тебя Господь не простит, пока ты не покаешься.
Она не спала всю ночь. А утром пошла в кондитерскую, купила огромный «Прага», тот самый, любимый. И поехала.
…Когда в её руках оказалась чашка чая, она встала. Все обернулись. Галина Петровна покраснела, но твёрдо начала:
— Я… была неправа. Прости меня, Дмитрий. И за всё, что наговорила детям — тоже. Надеюсь, они маленькие и забудут. А ты… не забывай, что ты хороший человек. Спасибо тебе за моих внуков. Я бы очень хотела… чтобы вы приехали. Хоть ногдой.
Она села. Но тут же поднялась и, глядя прямо в глаза Дмитрию, прошептала:
— Прости меня, сынок. По-настоящему.
Дмитрий обнял её. Крепко. Искренне.
— Я давно простил, мама…
Он повернулся к Анастасии и улыбнулся:
— Завтра едем домой. Засиделись тут.
— Ой, как же дети обрадуются! Всё про тебя спрашивали, — Анастасия обняла мать. Смеялась и плакала одновременно.
Галина Петровна тоже вытирала слёзы. Но теперь — от счастья.
Иногда, чтобы понять, как ты дорог своей семье, нужно её потерять. И набраться смелости постучаться в дверь… с тортом и покаянием.
