Сегодня произошло что-то невероятное. Я сидела на кухне, резала морковь для супа, когда вдруг раздался звонок. Уже поздно, гостей не ждали. Открыв дверь, остолбенела: на пороге стояла Нина Семёновна, моя свекровь, с которой у нас всегда были… непростые отношения. В руках она держала огромный торт «Прага» в коробке.
— Ну что стоишь, Леночка? Бери! — улыбнулась она. — Еле донесла. Ваш любимый — с орехами. Дмитрий обожает.
Я онемела. Нина Семёновна никогда не приходила без предупреждения. И уж тем более не с подарками.
Из комнаты вышел Дмитрий, мой муж. Увидев мать, он замер.
— Димочка, ты не против? — вдруг спросила Нина Семёновна, будто между делом. — Захотелось чаю с вами попить…
Дмитрий молча смотрел на женщину, с которой воевал всю нашу совместную жизнь. Он слышал её, но не верил.
Шутки про свекровь Дмитрий ненавидел. Они были слишком добрыми по сравнению с нашей реальностью. С первого же знакомства Нина Семёновна смотрела на него, как на вора. Цветы — не те. Шутки — неуместные. На прощание даже кивка не удостоила. Каждый визит превращался в испытание.
Но он любил меня. Тихий, терпеливый, непохожий на свою мать. Когда я сказала, что жду ребёнка, он, не раздумывая, сделал предложение.
— Только тихо, — прошептал он. — Пусть узнают потом. А то твоя мама всё испортит.
Так и сделали. Расписались без лишних глаз. Когда Нина Семёновна узнала, лишь холодно бросила: «Ну и ладно». Но внутри копила обиду. А когда узнала о беременности — заплакала. Не от радости. От бессилия. Она мечтала о другом муже для меня. Поэтому решила: раз не вышло разлучить — надо внуков настроить против.
Она стала приходить чаще, сидеть с детьми и шептать, шептать, шептать…
— Папа вас не любит… Он чужой… Лишь притворяется…
Я не замечала. Дмитрий пропадал на работе, возвращался затемно, целовал детей перед сном и падал без сил.
Когда родился второй сын, всё повторилось. Но однажды старший, забравшись к отцу на колени, спросил: «Бабушка говорит, ты отдашь нас чужим?» Тогда Дмитрий понял: хватит.
Той же ночью он поговорил со мной. Жёстко, без криков, но так, что дрожь била.
— Уезжаем. К моим родителям. Пусть подумает, чего добивается.
Я сомневалась, но согласилась. Утром мы собрали вещи и уехали. Нина Семёновна осталась одна. Без внуков. Без нас.
Первые дни злилась. Потом плакала. А потом… стало тихо. Она осталась наедине с мыслями. В церкви батюшка, выслушав её, сказал:
— Кто ссорит детей с отцом — губит их души. И свою. Бог не простит, пока ты не попросишь прощения.
Она не спала всю ночь. А утром купила торт и пришла.
…Когда чай был налит, она встала. Все обернулись. Нина Семёновна покраснела, но нашла силы:
— Я… была неправа. Прости, Дмитрий. И за слова детям… Надеюсь, они малы и забудут. Но ты… Ты хороший человек. Спасибо за семью. Приезжайте… в гости.
Она села, но тут же поднялась и, глядя ему в глаза, прошептала:
— Прости меня, сынок. По-настоящему.
Дмитрий обнял её. Тихо, крепко.
— Давно простил, мама…
Потом улыбнулся мне:
— Завтра едем домой. Загостились.
— Дети так соскучились! Всё про тебя спрашивают, — я обняла мать. Смеялась и плакала.
Нина Семёновна тоже вытирала слёзы. Но теперь — от счастья.
Иногда, чтобы понять, чего ты стоишь, надо потерять всё. И набраться смелости прийти… с тортом и покаянием.
