Дочь с зятем подкинули мне внуков на все каникулы. А я, старая бабка на пенсии, должна их кормить да развлекать.
Современные дети — сплошные эгоисты: вечно им чего-то надо, внимания, заботы, развлечений, а в ответ — пустота. Будто мы, старики, должны только служить, как крепостные. Попросишь о помощи — сразу дела находятся, будто и не родные вовсе.
У моей дочки Алины двое пацанов — старшему Федору тринадцать, младшему Ванечке пять. Живу я в глухой деревеньке под Вологдой, на скромную пенсию, и тишина тут — единственная отрада. Не знаю, как воспитывают их в городе, но растут они лентяями и неряхами: вещи разбросаны, кровати не убраны, едят что попало, а мою стряпню ворочают носом.
Когда внуки были малышами, я горбатилась — нянчила, бегала, закупала. Но пять лет как на пенсии, и хочется передыха. В этом году обрадовалась: смотрю в календарь — никаких длинных выходных в ноябре, значит, не приедут. Ан нет!
В воскресенье, перед самой последней неделей октября, стук в дверь. Открываю — Алина, а за ней оба сорванца. Не успела я слова вымолвить, как дочь фыркает:
— Ма, ну всё, забирай! Каникулы начались!
— Да ты что? Ничего не предупредила!
— Если б предупредила, ты бы сто причин нашла! — отрезала она, сдирая с мальчишек куртки. — Мы с Сергеем в санаторий срываемся, я как выжатый лимон!
— А работа? Откуда выходные? — пытаюсь сообразить, а внутри уже паника.
— Сергей отпускные взял, я за свой счёт. Ма, не тяни, мы опаздываем! — чмокнула меня в щёку и исчезла, оставив меня с двумя чемоданами и ордой.
Не прошло и пяти минут — хаос. Телек орет на всю избу, вещи валяются, мальчишки носятся, как угорелые. Пытаюсь их утихомирить — ноль реакции. Суп мой есть отказались, брезгливо сморщились: «Мама обещала бургеры!» Тут я взорвалась.
Хватаю телефон, звонку Алине:
— Твои детишки бургеров требуют! Я им такое покупать не намерена!
— Уже заказала! — огрызнулась она. — Ма, они твою баланду есть не станут, одни скандалы. Своди их куда-нибудь, развлеки! Ты же сама ноешь, что дома они тебя достают!
— На какие деньги?! На мои жалкие тридцать тысяч?! — аж голос дрожит от злости.
— А на что ты их ещё тратишь?! Это же внуки, не чужие! — фыркнула и бросила трубку.
Вот и всё. Сижу, смотрю на этот ад. Всю жизнь пахала ради Алины — недосыпала, копила, чтоб ей легче жилось. А теперь, на старости лет, мне такое «спасибо».
Люблю ли внуков? Конечно. Но устаю. Очень. А дочь решила, что мои пенсия и время — её собственность. Права — у них, обязанности — у меня. Чистейший эгоизм.
И вот сижу, слушаю их визг, гляжу на бардак и думаю: неужели это и есть моя старость? Неужели заслужила?
