Утро застало нас на пыльной дороге, ведущей от деревни. В одной руке я сжимала маленькую ладошку Светы, в другой лёгкий чемодан, набитый не столько вещами, сколько преданными надеждами. Автобус, фыркая, отъезжал от остановки, увозя нас прочь от места, где ещё несколько часов назад я хоть во что-то верила. Я уезжала, даже не попрощавшись с Виктором. Он в это время был на рыбалке, на том самом рассвете, о котором накануне так восторженно рассказывал. И, глядя сквозь запылённое окно на убегающие назад поля, я осознала простую и горькую истину: я так и не встретила мужчину, за любовь которого стоило бы бороться. А ведь начиналось всё так прекрасно, так ослепительно-романтично, что перехватывало дыхание.
Виктор буквально ворвался в мою жизнь, когда учился на последнем курсе института. Он не давал мне покоя, осыпал комплиментами, смотрел влюблёнными глазами, в которых таяли все мои сомнения. Он повторял, что любит, что не представляет жизни без меня и без моей четырёхлетней дочки Светочки. Его настойчивость, юношеская искренность и пыл растопили лёд в моём сердце, которое ещё не успело оправиться после потери первого мужа. И уже через три месяца после знакомства мы стали жить вместе в моей квартире. Он был полон планов и обещаний.
Ленок, родная, его глаза сияли, словно два бездонных озера, через месяц я получу диплом, и мы сразу поедем ко мне в деревню. Я представлю тебя родителям, всем родным! Скажу им, что ты моя будущая жена! Ты ведь согласна? Он обнимал меня, и весь мир казался таким простым и ясным.
Хорошо, согласна, отвечала я, и в душе теплилась несмелая надежда. Он так часто говорил, что его мать добрая, гостеприимная, душа-человек, что любит гостей и умеет создавать уют. Я верила ему. Я так хотела верить.
Деревня, где родился и вырос Виктор, встретила нас тихим вечерним солнцем. Все родственники жили рядом, буквально бок о бок. Я тогда ещё не знала, что неподалёку жила местная красавица Наташка, влюблённая в Виктора с детства, предмет общей гордости и, как все считали, идеальная невеста. Не знала я и о деде Степане, отце Викторова отца, который жил неподалёку в своём стареньком доме и часто заходил к сыну в баню, потому что своя уже давно покосилась. Дед Степан доживал свой век в тихом спокойствии, часто всматриваясь в холм за околицей, где под берёзой покоилась его жена. Он знал, что сегодня ждут гостей внук везёт невесту.
Накануне дед Степан зашёл к сыну и застал невестку Татьяну в мрачном, раздражённом настроении.
Что, опять с Николаем не поладили? спросил он, уже готовясь прочитать сыну нотацию.
Но Татьяна, увидев его, первой выплеснула наружу своё недовольство:
Привет, дед. Ты в курсе, что наш Витек жениться собрался? Завтра сюда свою избранницу привезёт.
Знаю, Николай говорил. Ну и пусть, пора уже парню. Учёба закончена, работу нашёл. Пусть семью заводит, пока ветром не разнесло, философски заметил дед.
Так-то оно так, фыркнула Татьяна, и её лицо исказилось от обиды. Только эта избранница Старше его на три года! И ребёнок при ней, четырёх лет! Будто своих, деревенских девчат мало! Наташка наша, к примеру, красавица, медсестра, работящая А эта кто? Неизвестно, от кого дитя, что за родня у неё. Зачем ему чужая обуза? Своих детей ещё народит! Конечно, рада, что такого парня с высшим образованием подцепила
Таня, не дело это в жизнь детей лезть, попробовал вмешаться дед Степан, но невестка его уже не слушала.
Она кипела уже несколько дней подряд, вынашивая в сердце обиду и на сына, и на незнакомку, которая посмела отнять его у «идеальной» невесты. И она придумала свой тихий, ядовитый план: не будет она стараться, не накроет щедрый стол, не засияет улыбками. Пусть эта городская сразу поймёт, что её здесь не ждали и не хотят. Прихватила себе Виктора и хватит.
Мы приехали под вечер, уставшие, но ещё полные светлых ожиданий. Виктор светился от счастья. Год он не был дома, соскучился по родителям, деду, этим местам. Дверь открыла его мать. Первым в дом ворвался он, поставил чемодан, а я со Светочкой скромно замерли на пороге, ожидая приглашения.
Сыночек, Витенька, родной! Татьяна обняла его так, будто боялась отпустить, а её взгляд, скользнувший по мне и дочке, был холодным и оценивающим. Наконец-то ты дома! Теперь у нас дипломированный специалист! Она сделала акцент на слове «ты», многозначительно глянув на меня, словно хотела сказать: «не то что некоторые».
Мам, а где отец? Дед Степан?
В бане они. Сейчас придут. Ждали-ждали тебя, снова только «тебя».
Потом её взгляд упал на меня, и она произнесла слащаво, но с колкой иронией:
А это, значит, и есть та самая Лена? С ребёнком? Она оглядела меня с ног до головы, медленно и унизительно
Ну что, проходите, мойте руки. Витек, покажи, где у нас что.
С первых же слов мне всё стало ясно. Виктор же, казалось, не слышал ни тона, ни взгляда. Он, улыбающийся и счастливый, взял меня за руку и повёл показывать дом. В это время из бани вернулись отец и дед. Николай, муж Татьяны, оказался немного резковатым, но искренним и прямолинейным, а дед Степан и вовсе с мягкими, тёплыми глазами. Они обняли и меня, и Свету, и Виктора с таким искренним восторгом, что он не мог быть наигранным.
Ну, дети, молодцы, что приехали! громко воскликнул Николай. Таня, давай стол накрывай, чего стоим? Гости же с дороги, устали, проголодались. Да и нам с дедом после парилки не помешает подкрепиться!
Стол был накрыт более чем скромно. Я заметила, как Виктор на миг удивлённо приподнял брови он хорошо знал, на что способна его мать. Я почти ничего не ела: в горле застрял горький ком обиды и дурных предчувствий. Внутри меня росло недовольство Виктором: почему он так и не представил меня как будущую жену? Почему позволяет, чтобы ко мне относились пренебрежительно?
Николай разлил по рюмкам домашнюю настойку и уже собирался произнести тост, но его опередила Татьяна:
Выпьем за тебя, сынок! За диплом, за новую работу! Желаем всего самого лучшего, мы в тебе не сомневаемся!
Пили снова и снова. И каждый тост только за Виктора. Будто ни меня, ни Светы вовсе не существовало. А он он сиял, смеялся, разговаривал с отцом и дедом, и молчал. Не сказал ни слова о нас, не попытался перевести тему на меня, не назвал меня своей любимой. Я не узнавала его. Внутри пыталась оправдать: «Он соскучился по родным, расслабился. Но ведь он любит меня»
Лишь дед Степан время от времени бросал на нас с дочкой тёплые, сочувствующие взгляды, а потом острые и осуждающие на свою невестку. Он всё видел и всё понимал. И ему было больно за нас.
Света, воспитанная и терпеливая девочка, от усталости едва держала глаза открытыми. Я осторожно обратилась к Татьяне:
Можно, я уложу Свету спать? Подскажете, куда можно пройти?
Она нехотя кивнула и махнула рукой: «Идите за мной». В маленькой комнатке стояла узкая кровать и тумбочка.
Вот тут и спите вдвоём. Постель чистая, бросила она и вышла, хлопнув дверью.
Я уложила дочку, которая засыпала на ходу, и сразу услышала её голос за дверью, громкий и демонстративный:
Говорит, не придет, устала, будет с ребёнком спать.
Мне показалось, что сердце разорвётся от боли. Я легла рядом со Светой, и горячие слёзы тихо потекли по щекам. «Что я здесь делаю? Где же та добрая и гостеприимная мать, о которой он так много рассказывал? Почему он не видит этого? Почему молчит?» Если бы была возможность, я бы уехала немедленно. Но за окном сплошная тьма незнакомой деревни. Я плакала тихо, чтобы не разбудить Свету, плакала от обиды за нас обеих. Уснула, измотанная до предела.
Меня разбудило прикосновение к руке. Это был Виктор.
Лен, пойдём в мою комнату. Чего ты тут на этой кровати жмёшься? Там диван есть, я Свету перенесу. Прости, что я сегодня так весь в родне, они же соскучились. Всё обсудим завтра, обещаю. И свадьбу, и всё остальное, говорил он шёпотом, ласково, но без самого главного без понимания.
Я не сомкнула глаз до самого утра. В голове снова и снова прокручивала каждое слово, каждый взгляд. Вспоминала первую встречу со свекровью матерью моего покойного мужа. Как она меня, чужую, обняла, как плакала от радости, что сын нашёл такую жену. Как мы говорили до полуночи, как она стала мне второй матерью. Вспоминала Андрея его силу, надёжность, умение быть стеной. Он никогда бы не позволил никому даже косо на меня посмотреть. А здесь Мать Виктора показала всё без слов. И он он просто улыбался, будто ничего не случилось.
«Для них я ошибка. У меня есть ребёнок. И всё дело в Свете. Но они ошибаются, если думают, что я позволю унижать нас. Завтра мы уедем», решила я твёрдо, встречая первые лучи рассвета.
За завтраком царила иллюзия семейной идиллии. Все вспоминали детство Виктора, его проделки, смеялись. Николай подкладывал Свете конфеты и тепло улыбался ей, а Татьяна смотрела на это с едва скрываемой злобой. И вдруг, вздохнув, произнесла с притворной грустью:
Да, сынок, кончилась твоя беззаботная жизнь. Теперь придётся спину гнуть, кормить её взгляд остановился на Свете, и в воздухе повисло невысказанное, но кричащее «чужого ребёнка».
Я взглянула на Виктора. Он лишь глупо улыбался, делая вид, будто ничего не понял. Лишь Николай сердито стукнул кулаком по столу:
Таня!
Но моё терпение уже лопнуло. И именно в этот момент Виктор, словно ничего не заметив, весело предложил:
Лен, Света, пойдёмте, я покажу вам деревню, речку! Зайдём к деду Степану!
Он взял дочку за руку и направился к выходу. Я, ошеломлённая, шла следом.
На прогулке я высказала ему всё: боль, обиду, несправедливость. Но он лишь отмахивался, убеждал, что я всё преувеличиваю, что это просто материнская ревность, что нужно проще ко всему относиться. Он не понимал главного: мне не нужно было, чтобы он ругался с матерью. Мне нужно было лишь одно слово. Единственное слово в нашу защиту. Но он молчал.
Да не кипятись, родная, гладил он меня по плечу. Пару дней и мы уедем. Завтра на рассвете пойду на рыбалку, утром отличный клёв, представляешь!
Утром его уже не было. На заре он ушёл, оставив нас наедине с его матерью. Я вышла умываться и столкнулась с Татьяной в коридоре. Её лицо было перекошено злостью.
Витек сказал, что вы уезжаете. Из-за тебя. Когда я теперь сына увижу? Будешь держать его на цепи у своей юбки! Кормить тебя и твоего ребёнка
Я слушала её и одновременно словно слышала себя со стороны. Внутри уже не было ни злости, ни обиды лишь холодная ясность. И вдруг я спокойно, даже вежливо улыбнувшись, ответила:
Знаете, Татьяна Ивановна, мой первый муж был офицером. Честным и прямым. Он любил меня больше жизни. Но, в отличие от вашего сына, он доказывал любовь не словами, а поступками. И никогда, слышите, никогда не позволил бы даже родной матери унижать меня или нашего ребёнка. Его мама до сих пор для меня вторая мать. Она обожает Свету. Именно она купила мне квартиру, в которой мы жили с вашим сыном, и уже оформила на Свету ещё одну просторную, в центре. У меня два высших образования, я свободно говорю на трёх языках. После гибели Андрея она жила только ради нас и поддерживает меня до сих пор. И именно она говорит: мне нужен муж, а Свете отец. А что до денег Вашему сыну и не снились мои доходы. Я зарабатываю в несколько раз больше, руковожу двумя магазинами. Так что ваши опасения, что Витеку придётся «кормить чужого ребёнка», беспочвенны.
Татьяна слушала меня, и в её глазах рос шок. На лице появлялись растерянность и тяжёлое осознание собственной ошибки.
А знаете, продолжила я уже тихим уверенным голосом, я даже благодарна вам. Потому что именно вы открыли мне глаза. Бог не ошибается. Вы показали мне настоящее лицо вашей семьи. И вашего сына тоже. Мне не нужна свекровь, которая видит во мне врага. И не нужен мужчина, который не способен защитить любимую женщину и ребёнка.
Я развернулась и пошла собирать чемодан. Руки мои не дрожали. Душа была одновременно пуста и светла. Я разбудила Свету, одела её, и мы вышли из того дома без единого взгляда назад.
Мы шли деревенской улицей к автобусной остановке. Я крепко держала за руку дочку и несла наш небольшой чемодан. В сердце не было сожаления. Лишь лёгкая грусть от того, что позволила себя обмануть красивыми сказками. Я поняла: всегда сомневалась в любви Виктора. Мне нравилась его влюблённость, его настойчивость, его стремление быть с нами. Но это была не та любовь. Не тот выбор. Не та жизнь.
Автобус тронулся, и я закрыла глаза. Впереди была дорога. Дорога домой, к настоящей жизни и настоящей любви, которая, я знала, обязательно меня найдёт. Потому что я научилась ценить себя и свою маленькую принцессу. А это главное.
