Внучки ты больше не увидишь, холодно бросила сноха и отключила телефон.
Татьяна Сергеевна, можно я посуду перемою? Руки сами просятся дело делать, робко предложила Алевтина, заглядывая в кухню.
Свекровь отложила газету «Аргументы и Факты», внимательно разглядывая невестку. Та стояла в дверях в потрёпанном халате, волосы собраны кое-как, но глаза странные, лихорадочно блестящие.
Да брось, Левочка, отдыхай. Вчера же до ночи отчёты делала. Я сама справлюсь, махнула рукой Татьяна Сергеевна, складывая газету.
Нет, дайте хоть чем-то помочь. Вы всё делаете, а я как мебель, настаивала Алевтина, уже подходя к раковине.
Старуха нахмурилась. Что-то не так. Невестка обычно держалась скованно, а сегодня суетилась, будто на иголках.
Где Верочка? спросила она о четырёхлетней внучке.
Спит. Вчера допоздна «Машу и Медведя» смотрела, отозвалась Алевтина, с усердием скребя сковородку.
Татьяна Сергеевна подошла ближе. От невестки пахло духами «Красная Москва» теми самыми, что подарил ей на юбилей Кирилл. Но ещё чем-то тревожным, будто грозой перед дождём.
Лева, родная, что-то случилось? осторожно спросила свекровь.
Алевтина замерла с тарелкой в руках. Пальцы побелели от напряжения.
Да нет, просто не выспалась.
А Кирилл где? Обещал же с Верой в зоопарк сходить.
Кирилла не будет, резко отрезала Алевтина, ставя тарелку с таким звоном, что у Татьяны Сергеевны дёрнулось веко.
Как не будет? Он же вчера…
Татьяна Сергеевна, невестка медленно обернулась, и свекровь увидела её красные, будто после плача, глаза. Нам надо поговорить.
Сердце ёкнуло. Ноги стали ватными. Старуха опустилась на кухонный стул.
Садись, милая. Говори.
Но Алевтина осталась стоять, вытирая руки полотенцем так яростно, будто хотела стереть кожу.
Мы с Кириллом разводимся.
Слова повисли в воздухе, как тяжёлые гардины. Внутри у Татьяны Сергеевны будто оборвались все струны разом.
Как… разводитесь? прошептала она. Вчера же всё было хорошо. Ужинали вместе, Вера стихи рассказывала…
Татьяна Сергеевна, мы полгода как чужие. Просто притворялись ради Веры. Хватит.
Свекровь попыталась встать, но не смогла. Пальцы впились в край стола.
Почему? Что случилось? Может, можно исправить? Поговорить с Кириллом?
Алевтина криво усмехнулась.
С Кириллом теперь не поговоришь. Вчера он собрал вещи и ушёл. К ней.
К… кому? голос предательски дрогнул, хотя ответ она уже знала.
К Светке. Из бухгалтерии. Той самой, про которую он мне говорил: «Какая она понимающая, какая умная».
Невестка села напротив, положила на стол дрожащие руки.
Татьяна Сергеевна, я знаю он ваш сын. Но он предал нас.
Левочка, родная, свекровь потянулась к её рукам, но та дёрнулась. Мужики иногда дуреют. Очухается. Вернётся. Он же Веру любит…
Любит, кивнула Алевтина. Поэтому и решил видеть её по выходным. Удобно, правда?
А ты? Ты же его любила…
Невестка закрыла глаза, провела ладонью по лицу.
Любила. Пять лет. Родила ему дочь, бросила работу в банке, потому что он хотел «хранительницу очага». А он в это время флиртовал с коллегами.
В горле встал ком. Татьяна Сергеевна всегда подозревала сын слишком часто задерживался, слишком много «совещаний» было.
Лева, может, ошибка? Кризис семейный бывает у всех…
Он мне прямо сказал, что любит другую. Что оставался только из-за Веры. Романтика, да?
По щекам Алевтины потекли слёзы, но голос оставался твёрдым.
И что теперь? шёпотом спросила свекровь.
Подаю на развод. Вера со мной. Уезжаем к маме в Воронеж.
В Воронеж?! Татьяна Сергеевна ахнула. Зачем так далеко?
Потому что здесь всё напоминает о нём. И потому что мама предложила работу в своей фирме.
Старуха подошла к окну. Во дворе играли дети. Среди них соседская девочка, ровесница Веры. Сердце сжалось.
А Вера? Друзья, садик… Ко мне привыкла…
Дети адаптируются.
Лева, ты злишься на Кирилла. Понимаю. Но зачем наказывать меня?
Алевтина резко обернулась.
А кто внушал Кириллу, что он «золотой мальчик»? Кто оправдывал каждый его поступок, начиная со школы?
Я его любила…
Любили или баловали? голос зазвенел. Помните, как он бросил ту девушку из института, когда узнал о беременности? Вы сказали: «Молодец, не связался с простушкой».
Лицо свекрови вспыхнуло.
Это было давно…
А когда он не платил алименты первому ребёнку? Вы сказали: «Сама дура, надо было предохраняться». А теперь удивляетесь?
Лева, прошу…
Вы вырастили эгоиста, Татьяна Сергеевна. А теперь я должна молчать?
В комнату впорхнула Вера в пижаме с Машей и Медведем, потягиваясь.
Мам, а вы чего кричите?
Алевтина мгновенно изменилась в лице, присела перед дочкой.
Мы не кричим, рыбка. Просто разговариваем. Иди умывайся, сейчас завтрак.
А папа где? Обещал в зоопарк.
Татьяна Сергеевна и Алевтина переглянулись. Вера смотрела доверчиво, и сердце свекрови разрывалось.
Папа… не сможет, тихо сказала Алевтина.
А завтра?
Не знаю, зайка. Не знаю.
Девочка надулась, но пошла в ванную. Когда дверь закрылась, Алевтина выпрямилась.
Вот теперь я должна ей объяснять, почему папа нас бросил.
Лева, свекровь взяла её за руки. Ты злишься. Но подумай о Вере. Она меня любит.
А вы научите её, что мужчинам всё можно. Я не хочу, чтобы она прошла через то же.
Я не такая…
Именно такая. Помните, когда Кирилл ударил меня после родов? Я пришла к вам, а вы сказали: «Мужики нервничают с малышами. Терпи».
Татьяна Сергеевна побледнела. Она помнила.
Но он больше не поднимал руку…
Потому что я сказала уйду.
Из ванной донёсся смех Вера напевала песенку. Обычное утро, но звук этот резал, как нож.
Когда уезжаете? голос дрогнул.
Завтра. Билеты куплены.
Завтра?! Может, подождать?
Чем дольше, тем тяжелее Вере.
А мне? шёпотом.
Алевтина отвернулась.
Надо было думать раньше.
Вера выскочила из ванной, сияя.
Бабуль, пойдём в парк? Там новые горки!
Татьяна Сергеевна взглянула на невестку.
Идите, после паузы сказала Алевтина.
Вера захлопала в ладоши, побежала одеваться. Свекровь смотрела ей вслед, потом обернулась.
Это в последний раз?
Да.
Лева, прошу… Хоть звонить разреши.
Нет. Твёрдо. Внучку ты больше не увидишь.
Мир рухнул. Татьяна Сергеевна села, закрыв лицо руками.
Я без неё умру…
А я чуть не умерла с твоим сыном.
Вера влетела в комнату, одетая.
Бабуля, пошли!
Свекровь вытерла слёзы, взяла внучку за руку.
Пошли, ласточка.
В парке Вера каталась на качелях, смеялась, болтала про «Фиксиков». А Татьяна Сергеевна запоминала каждую секунду.
Бабуль, а чего ты плачешь?
Пыль в глаза, родная.
Дома Алевтина уже собирала чемоданы. Вера нахмурилась.
Мам, мы куда?
К бабушке Люде. Будет весело.
А папа с нами?
Нет.
А бабуля Таня?
Алевтина взглянула на свекровь. На миг в её глазах мелькнуло что-то похожее на жалость.
Бабуля Таня останется.
Не хочу без бабули! заплакала Вера. Она мне сказки читает!
Я буду читать.
Ты не умеешь голоса делать!
Татьяна Сергеевна присела, обняла внучку.
Верочка, я буду любить тебя отсюда. Каждый день.
А мы вернёмся?
Не знаю, солнышко.
Вера зарыдала, вцепилась в бабушку. В груди у Татьяны Сергеевны что-то рвалось.
Мам, может, не надо? вдруг сказала она. Посмотри на неё.
Лучше сразу оторвать, но голос Алевтины дрогнул.
Вечером, когда Вера уснула, свекровь попыталась в последний раз.
Лева, я виновата. Но дай шанс.
Поздно.
А если я поговорю с Кириллом?
Вам его не переубедить. А мне не нужен мужчина, которого надо заставлять любить семью.
Утром Татьяна Сергеевна вышла провожать. Вера рыдала, цеплялась за неё.
Бабуля, поехали с нами!
Не могу, родная.
Алевтина взяла дочь, села в такси. Перед тем как захлопнуть дверь, посмотрела на свекровь.
Прощайте.
До свидания.
Машина уехала. Татьяна Сергеевна стояла, как истукан. Соседка тётя Зина подошла.
Тань, что случилось? Куда это Алевтина с Верой?
Уехали. Навсегда.
Она вернулась в пустую квартиру, села в кресло. На столе остался Верочкин заяц из «Смешариков».
Татьяна Сергеевна прижала игрушку к груди и поняла жизнь кончилась.
