Внучку тебе больше не видать, бросила невестка и отрезала все контакты.
Лариса Семёновна, дайте я посуду помою? Руки так и тянутся к делу, предложила Ольга, заглядывая в кухню к свекрови.
Лариса Семёновна отложила газету и пристально посмотрела на сноху. Та стояла в дверях в своём потрёпанном халате, волосы кое-как стянуты в хвост, но взгляд был необычный блестящий, лихорадочный.
Да брось, Оленька, отдыхай. Вчера же до ночи с отчётом сидела. Я сама справлюсь, ответила свекровь, складывая газету.
Да нет же, разрешите. Вы и так за всё в доме отвечаете, а я только под ногами путаюсь, настаивала Ольга, уже подходя к раковине.
Ларису Семёновну покоробило. Обычно невестка вела себя иначе сдержанно, чуть скованно в её присутствии. А сейчас суетилась, как первоклашка перед утренником.
А где Светланка? спросила свекровь, имея в виду четырёхлетнюю внучку.
Ещё дрыхнет. Вчера допоздна мультики смотрела, отозвалась Ольга, энергично скребя тарелку.
Лариса Семёновна подошла ближе, встала рядом. От невестки пахло привычными духами теми, что подарил ей Виталик на юбилей. Но ещё чем-то тревогой, будто бы.
Оль, родная, что с тобой? Совсем не в себе сегодня, мягко сказала свекровь.
Ольга замерла с тарелкой в руках. Плечи напряглись, пальцы сжались.
Да ничего. Просто не выспалась.
А Виталик где? Он же обещал сегодня со Светой в парк сходить, продолжала Лариса Семёновна, чувствуя, как воздух в кухне сгущается.
Виталика не будет, резко ответила Ольга, ставя тарелку с таким звоном, что свекровь вздрогнула.
Как это не будет? Он же вчера сам…
Лариса Семёновна, невестка медленно повернулась, и свекровь увидела её красные, будто от слёз, глаза. Нам надо поговорить.
Сердце Ларисы Семёновны ёкнуло. Она опустилась на стул, ноги вдруг стали ватными.
Садись, Олюшка. Говори, что случилось.
Но Ольга стояла, вытирая руки полотенцем так яростно, будто хотела стереть кожу.
Мы с Виталиком разводимся.
Слова повисли в тишине, словно нож в спину. Лариса Семёновна почувствовала, как внутри всё обрывается, будто кто-то перерезал все нити разом.
Как… разводитесь? выдавила она. Но вчера же всё было хорошо. Ужинали вместе, Светка стихи рассказывала…
Лариса Семёновна, мы уже полгода живём как соседи. Просто притворялись ради Светки. Но хватит.
Свекровь попыталась встать, но не смогла. Сидела, вцепившись в край стола.
Но почему? Что произошло? Может, ещё можно что-то исправить? Я поговорю с Виталиком…
Ольга горько усмехнулась.
С Виталиком теперь не поговоришь ни о чём. Вчера он собрал вещи и ушёл. К ней.
К кому к ней? прошептала Лариса Семёновна, хотя догадывалась.
К своей новой пассии. К этой Иришке из бухгалтерии. Той самой, про которую он мне полгода твердил, какая она умница и красавица.
Ольга села напротив, положила дрожащие руки на стол.
Лариса Семёновна, я знаю, он вам дорог. Ваш единственный сын. Но он предал нашу семью.
Олюшка, родная, свекровь потянулась к её рукам, но та отдернула их. Мужики иногда теряют голову. Одумается, вернётся. Он же Светку обожает…
Обожает, кивнула Ольга. Поэтому и решил, что будет видеться с ней по выходным. Удобно, да? Ни забот, только радость.
А ты? Ты же его любила…
Ольга закрыла глаза, провела ладонью по лицу.
Любила. Пять лет. Родила ему дочь, бросила хорошую работу, потому что он просил сидеть дома. Стирала, убирала, готовила. А он в это время флиртовал с коллегами.
Лариса Семёновна сглотнула ком в горле. Она всегда подозревала слишком частые задержки, внезапные командировки…
Может, ты что-то не так поняла? Просто кризис семейный…
Лариса Семёновна, он прямо сказал любит другую. А со мной оставался только из-за Светки. Романтика, да?
По щекам Ольги потекли слёзы, но голос был твёрд.
И что теперь? тихо спросила свекровь.
Подаю на развод. Светка остаётся со мной. Уезжаем к маме в Воронеж.
В Воронеж?! ахнула Лариса Семёновна. Зачем так далеко?
Потому что здесь всё напоминает о нём. Да и мама работу предложила в своей конторе.
Свекровь подошла к окну. Во дворе играли дети, среди них соседская девочка, ровесница Светки. Сердце сжалось.
А Светка? Она же привыкла к садику, к друзьям. Ко мне…
Дети быстро адаптируются.
Оль, я понимаю, ты злишься на Виталика. И права. Но зачем наказывать меня? Я-то чем виновата?
Ольга резко обернулась.
Не виновата? А кто внушал ему с детства, что он пуп земли? Кто оправдывал каждый его косяк, начиная со школы?
Я его любила…
Любили? Или баловали? голос Ольги зазвенел. Помните, как он в институте бросил девушку, когда та забеременела? Вы тогда сказали: «Молодец, не связался с этой вертихвосткой».
Лариса Семёновна покраснела.
Это было давно…
А когда он алименты на того ребёнка не платил? Вы говорили: «Сама виновата, нечего было рожать». А теперь удивляетесь, что и нас кинул?
Оль, не надо так…
А как надо? невестка шагнула ближе. Вы вырастили эгоиста, Лариса Семёновна. Который думает только о себе. И теперь я должна молчать?
В дверях появилась Светка в пижаме с котиками, сонная.
Мам, а чего вы ругаетесь? спросила девочка, подходя к Ольге.
Та мгновенно преобразилась, присела перед дочкой.
Мы не ругаемся, рыбка. Просто разговариваем. Иди умывайся, сейчас завтрак будет.
А папа где? Он в парк обещал.
Лариса Семёновна и Ольга переглянулись. Светка смотрела доверчиво, и у свекрови сердце оборвалось.
Папа… папа сегодня не сможет, тихо сказала Ольга.
А завтра?
Не знаю, Светик. Не знаю.
Девочка нахмурилась, но побрела в ванную. Когда дверь закрылась, Ольга выпрямилась.
Вот теперь я должна объяснять, почему папа нас бросил.
Оль, родная, Лариса Семёновна взяла её за руки. Ты злишься, и на Виталика, и на меня. Но подумай о Светке. Она ко мне привязалась. Она привязалась к человеку, который делал вид, что всё в порядке, пока её отец жил с другой женщиной, тихо, но твёрдо сказала Ольга, высвобождая руки. Я не запрещу вам видеться. Но только не здесь. Не в этом доме, где каждый угол напоминает о предательстве.
Лариса Семёновна опустила голову. За окном тихо пошёл дождь, стекая по стёклам, как слёзы.
Когда уезжаете? спросила она шёпотом.
Через три дня.
Свекровь кивнула. Мир рушился медленно, но неотвратимо, и в этом разговоре не было победителей.
Из ванной донёсся детский смех Светка играла с резиновой уточкой.
Ольга закрыла глаза.
Простите. Но больше я не могу.
