МНЕ, МОЁ, ОБО МНЕ…
Звонок из школы.
Мам, я закончил. Еду домой.
Дорога занимает полчаса. Проходит полтора. Набираю номер.
Алё!
На фоне гул, матерщина, крики.
Ты где?!
Скоро буду, жди.
И отбой.
Перезваниваю. «Абонент временно недоступен».
Мамы, сколько вам надо, чтобы сердце сжалось в комок, а руки перестали слушаться?
Мне десять секунд. Ну, может, чуть больше.
А потом воображение рисует жуткое: подрался, на него напали, ограбили. Случилось что-то страшное. Непоправимое.
Одеваюсь. Бежать. Но куда? По маршруту автобуса. Обыскать все подъезды рядом. Позвонить классной? Нет, сначала в полицию. Нет, лучше знакомому следователю с Петровки. Пусть пеленгуют телефон. А если он выключен пеленгуют ли?
Метнулась к окну не идёт ли? Подъездов два, бегаю из комнаты в комнату. Набираю снова. И снова. «Абонент недоступен».
Проходит ещё двадцать минут. Каждая как пытка.
Натягиваю джинсы, свитер. Хватаю паспорт, ключи. Мечусь по квартире где телефон?! Перерыла всё. Исчез, будто сквозь землю. Срываю покрывало с кровати. Что-то мешает копаться в белье. Ах, да Телефон. В руке. Всё это время в руке.
Срываю пальто с вешалки. Не плакать. Только не плакать. Боже, а утром я орала на него за неубранную кровать. Ну и что с той кроватью?! ЧТО С НЕЙ, ДУРА?! Никогда больше. Никогда. Сыночек, родной
Трель домофона.
Да?!
Мам, это я!
ГДЕ ТЫ БЫЛ???
Открой, тут люди стоят смущённо бормочет он.
Сбрасываю пальто. Иду открывать.
«Убью», мысленно клянусь с ледяной яростью.
Лифт открывается. Передо мной дылда под два метра, огромный рюкзак за плечами. Карман куртки неестественно оттопырен.
ГДЕ ТЫ БЫЛ?! шиплю, как разъярённая змея.
Мам, остался на доп по истории.
И не предупредил?!
Всё быстро решилось. Не успел. А потом звонок.
Смску слаб? Чтоб я не сходила с ума?!
Мам, в школе нельзя телефоны доставать!
Ты звонил, а там мат стоял!
А Это на остановке мужики ругались. Хотел сказать, но телефон сел.
Стою, ловлю ртом воздух.
Держи, достаёт из кармана «Эскимо». И ухмыляется во весь рот.
Улыбка моя. И отцовская.
Три года назад, когда денег не было вовсе, он уходил гулять с друзьями, беря сто рублей. Возвращался с «Алёнкой». Не знаю, как ухитрялся. Но всегда с плиткой. И на пороге, застенчиво:
Мам, это тебе.
Это мне. Да. Мне, моё, обо мне.
Это на всю жизнь. На всю мою ослепительную, счастливую жизнь матери.
Вот только научиться бы не сходить с ума раньше времени
