Утром её чемодан стоял в прихожей.
Лена начал Дмитрий.
Не надо, перебила она. Ты сделал свой выбор. Теперь я сделаю свой.
Дверь захлопнулась. Дмитрий остался один.
Он сидел на кухне, вяло ковыряя вилкой остывшую перловку. Полседьмого. Лена опаздывала уже на два часа.
Телевизор в углу бубнил про очередные депутатские разборки, но Дмитрий не вслушивался.
Взгляд скользил по знакомым вещам: занавески с ромашками, которые Лена купила на распродаже года три назад, его стоптанные тапки у холодильника, её поношенный халат на спинке стула.
Всё на месте. Кроме неё.
Щелчок в прихожей. Наконец-то.
Дима, прости, ради бога! раздался уставший голос. У отца давление подскочило, пришлось скорую вызывать.
Дмитрий поморщился. Опять эти старики.
Лена ввалилась на кухню растрёпанная, с опухшими от слёз глазами.
Ну и что с ним? спросил он, не отрываясь от тарелки.
Двести на сто двадцать. Врач сказал, таблетки пить регулярно Лена плюхнулась на стул. Мама совсем растерялась, не знала, что делать.
У них что, телефон отняли? Сами не могли скорую вызвать?
Лена вздрогнула, будто её ударили.
Дима, им за семьдесят. Они испугались. И они мои родители
А я тебе кто? Не семья? Дмитрий отложил вилку. Дома пусто, ужин остыл.
Я с завода пришёл, а ты
Извини, прошептала она и потянулась к плите. Сейчас разогрею.
Но раздражение уже клокотало внутри. Раньше она встречала его у двери. Тапочки подавала, чай наливала.
А теперь вечно эти родители.
Лена молча грела еду. Плечи её сгорбились, руки дрожали, когда она переставляла сковороду.
Дмитрий смотрел на её затылок и вспоминал, как раньше она оборачивалась к нему с улыбкой.
Когда это было? Месяц назад? Полгода?
Слушай, сказал он помягче, может, им сиделку нанять? У них ведь пенсия есть.
Лена замерла с половником в руке.
Какая пенсия? У отца двадцать тысяч, у матери пятнадцать. Половина уходит на лекарства и квартплату.
Как пятнадцать? удивился Дмитрий. Она же всю жизнь работала.
В библиотеке. Лена повернулась. Дима, ты же знаешь
Он не знал. Никогда не вникал в дела тёщи с тестем.
Его родители умерли давно, оставив старую «двушку», которую он сразу сдал. А к Лениным ездил раз в год на день рождения.
Тогда пусть нанимают уборщицу, предложил Дмитрий. Хотя бы раз в неделю.
На что нанимать? голос жены задрожал. Ты слышал, сколько у них остаётся?
Дмитрий пожал плечами. Он не привык считать чужие деньги. У них с Леной хватало его зарплата слесаря плюс её подработки в швейной мастерской.
Жили скромно, но без долгов.
За окном сгущались сумерки. Лена поставила перед ним подогретую еду и села рядом. Сама не ела только подперла голову рукой и смотрела в стол.
Лен, начал он. Я не против помочь. Но нельзя бросать семью.
Какую семью? она подняла глаза. Мы с тобой это семья?
Вопрос повис в тишине.
Дмитрий жевал и думал. Семья Наверное, да. Хотя детей не было. Лена не могла, а усыновлять они не решились.
Так и жили тихо, буднично.
Конечно, семья, ответил он.
Следующие недели стали пыткой.
Лена пропадала у родителей через день. То в больницу сводить, то лекарства принести, то просто убраться.
Дмитрий приходил в пустую квартиру.
Гора грязной посуды, неубранная кровать, в холодильнике вчерашние объедки.
Хватит, сказал он однажды вечером. Всё разваливается.
Что разваливается? устало спросила Лена. Она только вошла, в руках пакет с бельём. Ты разучился плиту включать? Или тарелки мыть?
Не в этом дело.
А в чём?
Дмитрий запнулся. Дело было не в быте. Дело в том, что он привык быть для неё главным. А теперь это место заняли другие.
Они же взрослые, пробормотал он. Как-то жили без тебя.
Мама вчера упала. Два часа пролежала, пока я не приехала. Лена швырнула пакет. Что, по-твоему, я должна была сделать? Бросить их?
Нанять помощницу!
На какие деньги? крикнула она. На какие?
Они стояли на кухне и орали друг на друга впервые за двенадцать лет брака.
Лена рыдала, вытирая слёзы кулаками. Дмитрий чувствовал, как внутри всё переворачивается.
Дима, ты слышишь себя? голос жены дрожал. Это мои родители! Мои мать и отец!
А я? взорвался он. Я тебе кто? Постоялец?
Ты мой муж! Но они
Но они важнее! перебил Дмитрий. Ясно! Двенадцать лет всё было нормально, а теперь ты вдруг вспомнила про долг!
Лена отпрянула, словно её ударили.
Как ты можешь? Они старые, больные
А я молодец? рявкнул он. Я тоже устаю!
Я тоже хочу, чтобы дома был уют! Чтобы жена была рядом, а не шлялась непонятно где!
Значит, я должна их бросить? Пусть одни помирают?
Я не говорил «помирают»! Но пусть сами справляются! У них есть деньги, пусть нанимают!
Какие деньги? закричала Лена. Ты в курсе, сколько сиделка стоит? Пятьсот рублей в час!
Дмитрий растерялся. Он не представлял, во сколько обходятся такие услуги.
Ну забормотал он. Может, не каждый день Пару раз в неделю
Пару раз? Лена засмеялась истерично. Дима, ты слышишь себя? За два часа успеть убрать, постирать, еду приготовить?
Я больше не могу! дмитрий ударил кулаком по столу. Не могу смотреть, как ты от меня уходишь!
Каждый день ты у них, а не здесь!
Слова вырвались сами, и он понял вот правда. Не грязная посуда, не холодный ужин. Страх потерять её. Страх остаться одному.
Лена смотрела на него широко раскрытыми глазами.
Значит, дело не в деньгах, тихо сказала она. Ты ревнуешь меня к родителям.
Не ревную! вспылил он, хотя знал она права. Просто хочу, чтобы ты была женой, а не сиделкой!
А если бы твои родители были живы? спросила Лена. Ты бы их бросил?
Дмитрий открыл рот и закрыл.
Родители Если бы они дожили до такого возраста, он бы, наверное, помогал. Наверное.
Но это же другое!
Мои родители умерли начал он.
А мои нет! перебила Лена.
Значит так, тихо сказал он. К ним больше не ездишь.
Деньги максимум две тысячи в месяц. Хватит на сиделку пару раз.
Что?
Не ездишь. И больше двух тысяч не даёшь. Всё. Я запрещаю.
Лена стояла посреди кухни маленькая, измотанная, с мокрым от слёз лицом. И смотрела на него, будто видела впервые.
Запрещаешь, медленно повторила она. Мне. Сорокалетней. Запрещаешь помогать родителям.
Лен
Две тысячи, продолжала она. Это четыре часа помощи в месяц.
А остальное время пусть лежат в грязи? Голодные?
Она замолчала. Вытерла слёзы и долго смотрела на него. Потом развернулась и вышла.
Утром её чемодан стоял в прихожей.
Лена начал Дмитрий.
Не надо, перебила она. Ты сделал выбор. Теперь я делаю свой.
Дверь хлопнула. Дмитрий остался один.
Первые дни даже нравились. Никто не ворчал из-за разбросанных вещей. Можно было смотреть хоккей ночью, есть прямо из кастрюли. Свобода.
Но через неделю стало ясно так нельзя. Дмитрий нанял уборщицу по объявлению.
Женщина лет пятидесяти, Татьяна, приходила дважды в неделю. Мыла, готовила, гладила. Стоило это десять тысяч.
А супруга где? как-то спросила она.
Разбежались, буркнул Дмитрий.
Татьяна цокнула языком и принялась драить плиту.
О Лене он узнавал обрывками. Соседка видела её в аптеке с пожилым мужчиной видимо, отцом.
Коллега встретил в кино с каким-то мужчиной в очках.
А потом Лена подала на развод.
Новость о её замужестве Дмитрий услышал от той же соседки.
Та сообщила с ехидной ухмылкой:
Ваша Лена замуж вышла. За какого-то учителя. Вдовец, двое детей.
Дмитрий кивнул и закрыл дверь. Се
