Давно это было, еще в те времена, когда дачи раздавали от завода, и радости не было конца. Вера Степановна дожидалась зятя обещал в субботу за ней заехать. Уже октябрь на исходе, воду отключили, пора бы и в город возвращаться.
Ве-е-ра Степановна! Дома? в дверь постучал сосед, Геннадий Семёнович. Заходи, Гена, собираюсь потихоньку. Зять за мной скоро приедет, опять ворчать будет мол, много набрала. Да что поделать урожай же! Яблоки сушёные, огурцы солёные, лечо, варенье Всё для них, для родни.
Понимаю, вздохнул Геннадий. Я вот тоже скоро в город, но пока задержусь. Осень-то какая Красиво. Наташа нашу осень обожала. Кстати, Вера, помнишь, как раньше всем скопом дачный сезон закрывали? Твой Николай ещё был жив, мы молодыми были. Сейчас всё заросло, а тогда голо, саженцы только-только в землю воткнули. В общем, зашёл я неспроста Сегодня Наташе год, как её нет. Помянуть хотелось, да одному как-то Может, зайдёшь? Картошку пожарю, посидим. Да и дело есть поговорить надо.
Ладно, Гена, через полчаса зайду. На, возьми огурцов солёных.
Дружили они семьями с тех самых пор, как дачи получили. Вместе дома ставили, сады сажали, летом именины справляли. Лето оно ведь как отдельная жизнь. Теперь у Веры внуки на каникулах гостят, а вот Николая уже семь лет как нет. А Гена с Наташей всё так же рядом были Вернее, были, пока Наташи не стало.
Прошлой осенью она угасала быстро. Говорила, мол, похудела, как артистка, а потом Лето нынешнее выдалось странным. Геннадий будто не в себе грядки вскопал, а сажать некому. В сарае что-то мастерил, ругался сквозь зубы. Вере внуков почти не привозили то в лагерь, то на юг. Зачем столько всего посадила и сама не знает.
Вздохнула, переоделась и пошла к соседу.
Геннадий уже ждал. На столе жареная картошка, помидоры, её огурцы, колбаса порезана.
Садись, Верунь. Завтра дети приедут, а сегодня вот Наташку помянем. Он достал потрёпанные фото. Глянь, твой Коля вишню сажает. А это мы с грибами из леса Вон корзины до краёв! А тут шашлыки. Дым костра, Наташа щурится Налил по стопке. За наших. За Наташку мою да за Колю твоего.
Помолчали. Огурцом хрустнули. Потом Гена полез в карман:
Вера, ты только не пугайся. Наташка перед самым ну, ты понимаешь Попросила меня кое о чём. Вот. Он протянул конверт.
Это тебе
Читай, всё поймёшь.
Вера развернула листок, исписанный Наташиным почерком:
*»Генка, родной, я ухожу раньше. Но ты живи за нас двоих! Завещаю тебе быть счастливым. Не бойся я не исчезну из твоей памяти. Но мне страшно думать, что ты сломаешься. Хочу видеть, как ты радуешься жизни. А если встретишь кого Я бы хотела, чтобы это была Вера. Она добрая, мудрая, и мне всегда казалось, ты к ней неравнодушен. Предложи ей быть вместе так лучше для всех. Мы же с тобой никогда не сдавались. Живи, любимый. Твоя Наташка.»*
Вера перечитала, подняла глаза.
Я обещал выполнить её волю, Геннадий нервно теребил край скатерти. Верунь, давай попробуем. Дружба у нас крепкая, а это уже много. Осуждать нас не за что. Жить не грех, грех унывать. Будь моей женой. Обещаю не пожалеешь.
Вера растерялась. Взглянула на Гену и вдруг поняла: в его словах правда.
Хорошо, Гена. Дай срок подумать. Зятю скажу, что не успела собраться на недельку задержусь.
Так и решили.
Ночью Вера не спала. Всю жизнь перед глазами прокрутила. А под утро приснился Коля. Стоит, улыбается: *»Ну чего ты, дура, маяешься? Вдвоём-то легче. Выходи за Генку, и дело с концом. Я только рад, что ты не одна останешься.»*
На следующее лето они разобрали забор между участками. Внуков теперь в два раза больше пусть бегают. Гена качели смастерил, мальчишкам лук со стрелами сделал. Грядки вскопал Вера засадила их под завязку. Внучки помогают каждой по грядочке выделила.
Дети на выходные приезжают, радуются: родители не одни, поддержка у них есть.
Может, кто-то и осудит. Но Наташа с Колей смотрят сверху и улыбаются. Завещание исполнено. Жизнь продолжается.
